Вадим Панджариди - Аденома простаты

Он обожал музыку, любил играть на гармошке и петь старые песни. В банке все уважительно звали его Стингер.

Тут Борис вспомнил, как он впервые увидел Глеба. Так, обычным утром в один из понедельников управляющая Левобережным отделением описываемого нами банка Ульяна Рудольфовна Пермякова представила нового работника коллективу. Для этого даже пришлось открыть банк на несколько минут позже.

– Товарищи, минуточку внимания. Хочу представить вам нового начальника кредитного отдела Бориса Сергеевича Гордеева. Прошу любить, как говорится, и жаловать, – сказала управляющая.

Все взоры работников банка уставились на нового служащего.

– Наконец-то нашего мужеского полку прибыло. А то я тут один, как в монастыре женском. Будем знакомы – Глеб Нинельевич Сентябов, безопасный начальник, – с этими словами единственный банковский мужчина подошел к Борису и протянул руку.

– Нинельевич? – не сразу понял Борис.

– Отца звали Нинель. То есть Ленин наоборот. Не обращайте внимания. Родители были чересчур партийными. Эпоха была такая: покорение целины, восстановление ДнепроГЭСа, первый фестиваль молодежи и студентов в Москве, покорение БАМа. Помните? И Ле-нин та-кой мо-ло-дой, и юный Ок-тябрь впере-ди! – неожиданно для Бориса громко пропел новый знакомый, чему тот немало удивился. – Хотя можно называть меня просто – Стингер.

– Понял. Мне очень приятно, – ответил Гордеев, пожимая крепкую ладонь коллеги.

Его коробило, когда мужчины, здороваясь, пожимали руку дрябло и вяло. Ему это напоминало мочеиспускание у старика.

– Надеюсь, мы сработаемся.

– Я тоже, – улыбнулся Нинельевич.

– А почему Стингер?

– В Афгане воевал, а там эти ракеты у бандитов были. Уничтожал их.

– Ракеты?

– И ракеты, и бандитов.

Борису же было лет на десяток меньше. Он в свое время окончил факультет прикладной экономики прикамского филиала «вышки» (Высшей школы экономики), отслужил срочную службу в армии писарем в финчасти танкового полка, затем скучно набирался ума-разума в районной налоговой инспекции, пока ему неожиданно не предложили интересную и, как сейчас говорят, перспективную работу в банке.

И вот уже несколько последних лет он ездит на службу в банк на машине, в строгом костюме и небрежно повязанном галстуке при свежей сорочке. Подписывает документы дорогим «паркером» с золотым пером. Ориентируется во времени, поглядывая на тяжелый механический хронометр «сейко» с множеством функций. Короче, мажор с кожаным портфелем.

Его стеклянный, как аквариум, служебный кабинет расположен в общем операционном зале, но огорожен от посторонних глаз матово-мутным стеклом.

Женат Борис на телевизионной журналистке. В этом году повел дочь в первый класс английской школы.

Как все нормальные мужики, увлекается автомобилями, обожает футбол и охоч до рыбалки.

– Вы понимаете, насколько ответственна ваша работа? – наставляла его управляющая при вступлении в должность. – Кредит каждому встречному-поперечному не выдашь. К каждому клиенту нужен отдельный подход. Это очень серьезно. Но я думаю, что вы справитесь. Ваша кандидатура утверждена президентом банка, приказ подписан. Если что не так, то я всегда готова вам помочь. Одно дело делаем, Борис Сергеевич, как говорится: один за всех, все за одного. Да и Глеб Нинельевич всегда на месте. Он вам любого клиента за пять минут пробьет по своим каналам, всю его подноготную на чистую воду выведет.

Склонная к полноте Ульяна Рудольфовна была женщиной незамужней, поэтому любила мужчин и всячески хотела им напоследок понравиться, что вполне естественно в ее уже немолодые предпенсионные годы. Своим внешним видом она напоминала грудастую бабу с веслом, только без весла. По службе была непридирчива. В банке работала со дня его основания, как и ее подруга Роза Львовна Зырянова, начальница административно-хозяйственного отдела, проще говоря – завхоз.

Ходят слухи, что они вместе в далеком пионерском детстве учились в одном классе, активно ходили на заседания совета дружины, дудели на горне «Пионерскую зорьку», собирали макулатуру и металлолом, играли в «Зарницу» и свою бабью дружбу пронесли через века, а вот мужей не уберегли.

Мало того, что эта скучающая по мужикам одинокая завхозша была страшная, так она еще курила и материлась как дальнобойщик. Но дело свое знала крепко. Все подъездные пути к банку, тротуары, лестницы и парапеты были всегда очищены от снега, а крыша – от сосулек, если дело происходило зимой и весной, и от жухлого листопада, когда была запоздалая осень. Во всех коридорах и помещениях банка было чисто, как в трамвае, а кафельные сортиры ломились от мыла, дезодорантов, туалетной бумаги, прокладок и салфеток, и в них всегда пахло то нежным жасмином, то лесной прохладой, то морским бризом. Выходить из кабинок не хотелось. Правда, в одной из них кто-то коряво нацарапал гвоздем: «Уважайте труп уборщицы».