Катерина Калюжная - Первый день вечности

– Новенькую? «Мазератти»?

– Ее самую.

– Нет, однозначно, женщина за рулем – это мартышка с гранатой, – рассмеялся мой лучший друг.

Я стиснула зубы. Ненавижу, когда о моих водительских талантах отзываются подобным образом. Ну и что, что за последний год это моя пятая крупная авария. Ни в одной я не была виноватой, всегда получала удар сзади в самый неожиданный момент.

– Ты не мог бы забрать ее со стоянки у аэропорта и… деть куда-нибудь с глаз долой? – высказала я свою просьбу, нисколько не сомневаясь в ответе.

– Заберу и дену, не волнуйся, да еще и денежку с этого тебе привезу, – засмеялся Сева. – Сама-то как?

– Да что мне будет? Я же кошка, у меня девять жизней, – улыбнулась я. Голос стал обычным, я получила, что хотела, теперь можно расслабиться.

– И то верно…

От разговора с лучшим другом мне полегчало. Негативные эмоции исчезли, сменившись легким, шутливым настроением. Я допила кофе с коньяком, заказала еще один эклер и, полакомившись сладким, отправилась на регистрацию.

К стойке бизнес-класса очереди не было. Я за несколько минут одолела таможню и оказалась в переполненном зале ожидания. Народ толпился возле магазинчиков Дьюти-фри, затариваясь выпивкой перед длинной дорогой. Я нашла себе местечко возле окна и, закинув сумку под сидение, устроилась поудобнее. У меня еще было полчаса на земле. Откинувшись на спинку, я прикрыла глаза и провалилась в собственные мысли.

Я пыталась вспомнить, сколько лет прошло с тех пор, как я впервые заглянула в янтарные глаза Всеволода Басаргина. Тогда мое имя еще не гремело по всему свету. Мне было всего шестнадцать, и ничем, кроме, пожалуй, красоты, от своих сверстниц я не отличалась. Брутального фотографа я боялась, как огня. Он представлялся мне не иначе как умудренным жизненным опытом дедушкой, а ведь тогда Севке стукнуло всего двадцать четыре. Меньше, чем мне сейчас… Девять лет – подвела я нехитрый итог. И все это время Тигр оставался моим лучшим другом и самым близким человеком в мире. Хотя нет… Второй статус он носил немного меньше, наверное, лет семь.

Басаргин сделал мое первое в жизни портфолио. Те пятнадцать фотографий по сей день остаются моими любимыми. С них началось мое восхождение на вершину. Конечно, с тех пор я сделала сотни прекрасных снимков, в том числе с помощью камеры Севы, но ни от одного не получила столько удовольствия.

– Извините, – тоненький детский голосок вывел меня из задумчивости. Я приподняла ресницы и вперилась взглядом в девочку лет двенадцати. – Извините… – Малышка сильно нервничала, теребя в руках салфетку и ручку. – Вы Ксения Крылова?

Я молча кивнула. Девочка зарделась, но глаз не опустила. – А можно взять у вас автограф? Вы такая красивая! – на одном дыхании выпалила она, протягивая мне мятую салфетку.

– Давай сюда, – я искренне улыбнулась, ставя размашистую подпись.

Я давно привыкла, что в каждом уголке планеты у меня имелись толпы фанатов, и всегда благосклонно принимала их внимание. Особенно внимание детей. Девочка, прыгая от радости, побежала к подружкам, замершим в уголке с банками колы в руках. Пожилая женщина, чья-то мама, одними губами извинилась передо мной за бестактность своей подопечной.

Я слегка пожала плечами и отвернулась.

Моя соседка, дама в летах, не стесняясь, пялилась на меня, словно на какую-то диковинку. На ее лбу прорезалась глубокая складка, выдавшая нешуточный мыслительный процесс. Она вспоминала, кто я такая, надеясь, что я окажусь какой-нибудь актрисой или певицей и она сможет месяцами рассказывать бабулькам возле подъезда, что видела настоящую звезду. Ее интерес был мне неприятен. Я встала и отошла к окну.

Начинало темнеть. Стекло отражало происходящее за моей спиной, не давая разглядеть ничего, что находилось снаружи. К тому же мешал прилипчивый смог. Вспомнив о вездесущем дыме, я закашлялась. Горло неприятно саднило уже несколько дней, и я настолько свыклась с дискомфортом, что почти его не замечала.

Минуты текли, как всегда перед вылетом, словно были резиновыми. Я ненавидела это ощущение, хоть и успела притерпеться к нему. Вся моя жизнь состояла из бесконечных разъездов. Сева любил шутить, что мой настоящий дом – это самолет.

Я невольно улыбнулась… Друг, как всегда, прав. Я так редко бывала дома, что иногда забывала туда дорогу. По большому счету, я даже не знала, в какой стране этот дом находится. В Москве, где я родилась и выросла и куда неизменно возвращалась? Здесь жили мои родители и немногочисленные друзья. Здесь я радовалась и страдала, отсюда начинала свой путь. В Париже, где я провела долгих два года, работая с самыми известными в мире дизайнерами? Именно там я достигла расцвета своей славы. В Милане, где я бывала чуть ли не каждые выходные? В Лос-Анджелесе, где я подвязалась последние три года?