Павел Соболевский - Дверь в параллельный мир

Вы спросите: зачем я это делаю? На всякий случай, ради предосторожности. Привык быть во всём аккуратным. Как говаривал наш пахан на зоне: «лишний свидетель – плохая примета».

Олега Константиновича и его аппетитную жёнушку тоже пришлось кончать. А заодно и пару щенков – их я придушил подушкой во сне. Самого хозяина пристрелил впопыхах, а бабе проломил череп не пригодившимся при дознании утюгом.

***

– Поговорим на кухне, – я ткнул оторопевшего мужика стволом в бок и кивком показал куда топать. Сюрпризов там быть не должно, я хорошо осмотрелся в доме, пока ждал запаздывающего хозяина.

Перевернув стул и поставив наоборот, я уселся в позе царя горы напротив напуганного мужика. Кухня была просторной, на западный манер, не чета тем крошечным закуткам в хрущёвках, предназначенным для готовки пищи, в которых я привык кантоваться скучными пьяными вечерами в перерывах между отсидками. Моя биография не изобиловала разнообразием мест пребывания. Жизнь сразу как-то не задалась, с детства покатившись по наклонной плоскости. Родители были горькими пьяницами, все трое их сыновей стали закоренелыми рецидивистами.

Конечно, невезение ни при чём! Ни в чём не виновата судьба, чей-то сглаз или злой умысел! Ни в чём не виноваты родители, общество или школа! Во всём виноваты сами подонки, которые выросли подонками, будучи подонками с колыбели!

– Сейчас ты расскажешь мне всё. Зачем нанял киллера по мою душу, и чем я тебе насолил. Пока говоришь, и меня не утомляет твоя болтовня, ты живёшь. Я угощу тебя пулей, как только начну скучать.

Моложавый мужик заметно поблек и утратил лоск. Он больше не выглядел хозяином положения и не казался неприкасаемым самому себе. На лице его проступили тени, глаза воровато забегали и болезненно заблестели. Подпрыгивающий ствол в моей руке наглядно давал понять: молчание меня не устраивает.

Я без сомнений пристрелю говнюка, дай он мне хоть малейший повод. Но, по правде говоря, совсем не верю, что у него хватит духу геройствовать. Пока он под впечатлением от увиденного, мне нечего опасаться. Башка у него работает, и он прекрасно представляет финал в случае сопротивления. Его единственная возможность выжить – это доказать мне свою полезность.

– Тебя ввели в заблуждение, я законопослушный член общества! – заявил моложавый мужик с подходящим для случая пафосом. Он гордо вздёрнул ослиную башку, состроил праведное возмущение на протокольной харе и затрындел заученное враньё, которым казнокрады и взяточники привыкли кормить подчинённый им человеческий скот. – Я никого никогда не заказывал! Я прокурор из генпрокуратуры! Гарант законности и правопорядка! Высокопоставленное лицо, стоящее на страже интересов государства!

Я зевнул. Мне становилось скучно. Я прохавал эту туфту давным-давно, меня на неё не купишь. Не придумав ничего лучшего, этот торжественный чёрт на лыжах с государственной физиономией, просящей хорошего кирпича, пытался морочить мне голову, корча из себя икону нравственности.

– Ты знаешь правила русской рулетки? – я продемонстрировал револьвер. – Сейчас мы в неё сыграем. Я нашёл в твоём доме пушку старинного образца с шестизарядным барабаном и патроны к ней.

Я сдвинул барабан в сторону, демонстративно вставил патрон в одно из пустых гнёзд, вернул барабан на место и прокрутил. Прицелился «гаранту законности и правопорядка» в голову.

– Прошу тебя, не делай этого! – в глазах его мелькнул звериный ужас.

Я нажал на курок, револьвер щелкнул – осечка.

Прокурор дёрнулся и побелел как мел. Он пока ещё был мне нужен – я знал, что пистолет не выстрелит.

– Нервишки, они не железные, – поглумился я со злорадством.

Я оставлял этому власть имущему опарышу призрачный шанс выползти из дерьма, в которое он вляпался. И рассказать нечто такое, что отвлечёт меня от желания немедленно смыть его жизнь в унитаз. И он действительно меня отвлёк, правда, ненадолго.

– Я не простой человек… не такой как ты и все остальные, – начал прокурор сбивчиво и с волнением. Он стёр со лба накативший пот и бросил салфетку в ведро. – Я бог, понимаешь, я бог!

Выслушивать откровения «бога» – занятие презабавное. По этой причине я не стал его прерывать. Пускай немного повыступает. Он либо употребляет какую-то очень забористую дурь, либо включил со страху конкретного дурака. В мозгах фекальных червей этой страны, которые влезли во власть и политику через мудрёную и извилистую коррупционную задницу, давно засела мания величия, питаемая многочисленными презумпциями и возможностями отката. Так и быть, я дам напоследок волю его брехливому языку, но только до той поры, пока не начну зевать.