Дмитрий Денисовский - Сколько стоит жизнь плохого мальчика?

Изредка она звонила сестре из Франции, иногда из Швейцарии, а бывало и из Бельгии. Моталась по европейским научным лабораториям, полностью отдаваясь своему делу.

Но однажды Настя приехала в Москву на пару дней без предупреждения и с полугодовалым Пашкой на руках. Передала его Жене и упросила ту воспитать малыша. Пришлось младшей сестре взять академический отпуск в медицинском институте и полностью посвятить себя маленькому племяннику.

До того времени, как Паша смог пойти в детсад-ясли, тетя Женя вынуждена была сидеть с ним дома. И только после этого она умудрилась окончить институт, разрываясь между учебой и воспитанием племянника.

Хорошо хоть, что они с племяшом получали ежемесячные неплохие переводы из-за границы и ни в чем финансово не нуждались.

Сестра не стремилась приезжать в Москву из своих европ. Не рвалась навестить сына, поскольку была очень занята наукой. Откладывала отпуск на потом и обещала приехать в первое же удобное время.

Только вот этому не суждено было сбыться. В один из зимних, холодных вечеров раздался звонок телефона, тете Жене сообщили по-английски, что гражданка Российской Федерации Анастасия Забелина погибла в автоаварии на одном из горных серпантинов, где-то на границе Франции и Швейцарии.

Только потом, примерно через месяц, на адрес теткиной квартиры доставили личные вещи сестры и ее прах в металлической колбе. Сопровождающий посылку иностранец выказал соболезнование и коротко объяснил на ломаном русском языке:

– Анастасия участвовала в строительстве Большого адронного коллайдера. Разбилась на машине, когда ехала из Франции в Женеву. Погибла сразу, не мучаясь.

Он, по-видимому, заучил это всё на неродном ему языке и, быстро проговорив, не смог ничего больше добавить. Попрощался и исчез.

Сестра не нашла в личных документах Насти ни слова об отце Паши. Зато там было Настино французское завещание, оформленное на сына. По нему Паше полагалась некоторая, не сверхбольшая сумма в евро, лежащая на счету в одном из парижских банков. Там также прописывалось, что все эти деньги Евгения Никонова, будучи опекуном Паши, могла потратить на него в любой момент.

Тетя Жена рассудила по-своему. Она ни копейки не сняла с этого счета и хранила его вплоть до поступления племянника в институт. А затем, по пришествии этого времени, оплачивала его учебу деньгами матери. Тетка была реалисткой и прекрасно понимала, что учеба на бюджете недосягаема для Паши. А вот платный факультет он с грехом пополам, но как-то тянул.

Паша получил паспорт еще в четырнадцать лет. В нем, кроме имени и фамилии, было указано его отчество – Бернардович. Оно ему очень не нравилось: не русское, не славянское, не понятное. Но так было записано в его французском сертификате о рождении, оставшемся от мамы, и мудрая тетка уговорила племянника не менять его, сказав при этом:

– Павлик, ты не кипятись! Черт его знает, как жизнь сложится. Мы ведь с тобой одни на этом свете остались из всей родни. А вдруг и папаня твой заморский когда-нибудь даст о себе знать?

Парень подумал и согласился с ней. Но фамилию в паспорте указал теткину – Никонов. Так было привычнее и легче в бытовом плане. Тем более что мамина фамилия Забелина досталась ей от первого мужа, который к Паше не имел никакого отношения: по глупости Настя в девятнадцать лет быстро выскочила замуж за своего однокурсника и также быстро развелась.

У Паши с теткой и правда из близких никого больше не было. Родители Анастасии и Евгении умерли еще в середине девяностых, один за другим. Сначала мать от онкологии, затем отец от водки. От них осталась только эта двухкомнатная, малогабаритная квартирка, и то только потому, что там была прописана Женя. Не будь этого обстоятельства, батя-алкаш пропил бы ее.

Так они и жили с тетей Женей, которая стала для Паши настоящей матерью. В общем-то он и называл ее мамой. Только в моменты ссор, когда она пыталась наказать его за проступки, несносный мальчишка отвечал ей иногда, стараясь задеть побольнее в отместку:

– Ты мне не мать! Не имеешь права указывать и заставлять!

Он, наверное, любил тетку в душе. Но многого не понимал и не ценил. Даже в двадцать лет не мог согласиться, что обязан ей всем. Не удосужился хотя бы признать, что его очень красивая и такая добрая тетя Женя, оставшись в свои неполные двадцать с маленьким Пашей на руках, так и не вышла замуж. Хотя претендентов тогда было превеликое множество. А сейчас, в тридцать восемь, она уже махнула на себя рукой. И так уж случилось, что ее единственным другом мужского пола остался сосед Гоша, который был старше ее на полтора десятка лет.