Николай Шахмагонов - Молодинская битва. Куликово поле Грозного Царя

Подняла голову крамола, и повисла жизнь государя-отрока на тоненькой ниточке, которую бояре-изменники не обрывали только лишь потому, что нужда была с помощью него решать свои дела и громить своих противников. И не было почти средь всех этих крамольников таковых, чтобы искренне и нелицемерно служили государю и государству Московскому. Кто напрямую Западу поддался, кто думал лишь о том, чтобы откусить себя кусок пожирнее от Москвы. Вольница нужна была всей этой жадной своре, вольница ради того, чтобы, взгромоздившись на шею народа русского, втоптать его в рабство и жить припеваючи.

И началось жестокое сиротство будущего грозного государя, номинально уже государем ставшего. Они с братом Юрием, родившимся 30 октября 1532 года – глухонемым под действием ядов, даваемых матери – испытали не царское к себе отношение.

Князья Иван и Василий Шуйские, захватившие полную власть при государе-отроке, тут же устранили верных правящей династии бояр, убрали подальше и митрополита Даниила с дьяком Фёдором Мищуриным, как приверженцев Василия Третьего и Елены Глинской. Они были немедленно отстранены от управления государством, причём, если митрополита Даниила заточили в Иосифо-Волоцкий монастырь, то Мищурина просто казнили без суда и следствия. Сами же «самовольно навязались … в опекуны и таким образом воцарились».

Началась тяжёлая, полная лишения жизнь. Маленьких братьев не кормили, не давали даже воды вдоволь напиться. Так, чтоб не умерли от жажды, да от голода подкармливали.

Приходил к ним Шуйский, усаживался возле кровати родительской и клал ногу в грязном сапоге на покрывало и подушки. Глядел злобно, говорил, сдабривая речь бранью, наставляя, что сказывать надобно на том или ином мероприятии. Дивился маленький Иоанн тому, что происходило. Прилюдно ему почести оказывали те же омерзительные и жестокие Шуйские, а как оставался он один или с братом, то и тумаков отведать иной раз доводилось.

Так жили они на правах не то пленников, не то и вовсе, кого неведомо. А борьба возле престола Московского не прекращалась. Сильна была в те годы и церковь Русская Православная, истинно православная вплоть до раскола Никонианского. Сильны были и её деятели.

Ещё в период правления Василия Третьего, в 1523 году, игуменом Лужецкого Богородицкого монастыря в Можайске стал митрополит Макарий, прошедший к тому времени выдающуюся школу послушника Пафнутиево-Боровский монастыря Рождества Богородицы. Ещё при постриге взял он имя православного аскета-пустынника преподобного Макария Египетского. В монастыре том жили славные традиции, заложенные «светилом Православия» Иосифом Волоцким. Там сохранялся его несгибаемый дух, хотя он покинул сей мир ещё в 1515 году. А вскоре, в 1526 году Макарий был рукоположён во архиепископа Новгородского и Псковского.

Авторитет Макария рос быстро. Ему поручались мероприятия важные, государственного значения. В 1535 году ещё в правление Елены Глинской, он побывал в Москве, а в 1539 году председательствовал при избрании и поставлении нового Всероссийского митрополита, святителя Иоасафа.

19 марта 1542 года отец Макарий стал митрополитом Московским и всея Руси.

Он, сторонник централизованной власти Московской, сразу разобрался в обстановке при царском дворе и взял на себя окормление государя-отрока, которому в ту пору шёл всего двенадцатый год.

И очень вовремя. Подрастал государь, и его самозванные опекуны вынуждены были постепенно менять к нему своё отношение. Морить голодом и награждать тумаками становилось опасно. Однако нужно было удержать даже от самой мысли об участии в государственном управлении. Как удержать? Конечно, забавами, из коих на первое место выходила охота.

Снова Иоанн оказался между двумя противоборствующими силами, но противоборствующими тайно. Митрополит Макарий понимал, что если перегнёт палку, если выступит явно, открыто и резко против Шуйских, у них пока хватит сил расправиться с ним и поставить на митрополичий престол себе угодного. А это будет очередным шагом к раздроблению и разграблению Московского государства врагами внутренними в то время, когда ещё столько было врагов внешних.

Нужно было серьёзно заниматься с Иоанном, который рос необыкновенно смышлёным и рассудительным отроком, но вполне мог слишком увлечься охотами и развлечениями, посчитав, что именно в этом и есть смысл царской жизни.

Особенно беспокоило митрополита Макария то, что нависали тучи над Московией, что враг не прекратил своих жестоких набегов на русские украйны, что готовит и более серьёзные набеги, с целью грабежей и добычи рабов для невольничьих рынков. Буйствовала Казань, буйствовал Крым, злобно шипели Литва, Польша, да и вообще весь алчный и жестокий Запад.