Ирина Млодик: Пока ты пытался стать богом… Мучительный путь нарцисса

Маленький Ромашка часто болел в экологически неблагополучной атмосфере промышленного городка средней полосы, где в это время Снежная упорно и расчетливо, как заправский альпинист, карабкалась на партийные вершины. И потому она, хоть и с небольшой охотой, все же регулярно отправляла его к самой что ни на есть крестьянке в деревню с охотничьим названием «Лисьи норы» – к матери Ромкиного отца.

Баба Маша для Ромчика была сущим ангелом. Ему как-то в детстве попалась картинка, на которой были изображены пухлые младенцы с крыльями.

– Почему у них крылья? – спросил Ромка двоюродного брата Кольку, всегда составляющего ему компанию во всех детских проделках.

– Потому что они ангелы. Ты что, про ангелов никогда не слышал?

– Разве ж они такие? Ангелы должны быть старые, как баба Маша, – с недоверием уставился Ромка на братца, и недоверие имело под собой веское основание: Колька весьма часто, с очень убедительным видом, упоенно привирал.

Ангелы не могли быть похожими на этих противно-пухлых младенцев с такими лицами, будто перед ними целая комната сладкой ваты, и от этого они немного смущены. Ангелы – они же мудрые, они же спасают людей от неверного шага, они – хранители. Это слово Ромчику особенно нравилось. Ангел-хранитель. Он тебя охраняет и еще знает, наверное, что-то очень важное, какой-то секрет. Его ангелом-хранителем, без сомнения, была баба Маша, только она ему казалась достойной этой великой миссии – оберегать его, Ромку, и быть хранительницей великих тайн. А младенцы пусть состоят на службе у Кольки, ему, балбесу, ведь все равно.

Итак, хранительница тайн, вечно хлопочущая баба Маша и вправду любила Ромчика как-то по-особенному, никогда не путая его с другими своими внуками, которых она, принимаясь звать, перебирала всех по одному: «Вовк, Сергунька, Мишк, фу ты… Коленька, надо ж в магазин сбегать, давай, милый, быстренько, обед вам поспевает, а вы хлеб уж с утра весь поперетаскали!»

Для нее он был всегда «Ромашечка» и именно его ей почему-то больше всех хотелось защитить от всего мира. Ведь он такой впечатлительный, такой умный, так много знает. А как рассказывает! Слушала бы и слушала его, пока руки дела делают. И сердце у нее всегда щемило при взгляде на него: ножки тонюсенькие, ручки, что две веточки, глазища огромные, да от отца две ямочки на таких худых щечках. А самое главное, мать его – женщина холодная, даже суровая, как зима. Холода в Лисьих норах были нередко, выстуживали дом – не протопишь. Вот и она такая. Боится ее Ромашечка, плачет каждый раз, когда приходит пора возвращаться в город, так плачет…

И не отдать нельзя. Он ведь первый ученик там в школе. Да и попробуй запротиворечь этой матери, она в следующий раз и не привезет Ромашечку, и так грозится отправить его в пионерский лагерь. А куда ему в лагерь-то, душа не пойми в чем держится… Там никто пирогов не напечет, ножки не попарит, сказку на ночь не расскажет. В лагерь Кольку бы в самый раз, тому все нипочем, он – балагур, весельчак, хулиган, он все везде успеет, все их пионерские дела враз сделает, и аппетит у него отменный. К тому ж нигде не пропадет, всегда себе еду добудет, даже если недокормят там его. А Ромашечке летом отдыхать надо и кушать хорошо, чтобы хоть чуть-чуть мясо наросло, чтобы глазки вновь заблестели, чтобы смог он пережить еще одну зиму городскую со строгой матерью, которая и без того зимы в сердце ему добавляет.

Баба Маша была великая сказительница. По вечерам ребятня устраивала себе уютные лежбища на бабулиных перинах и матрасах, заботливо расстеленных ею на полу, Хранительница тайн начинала рассказывать очередную сказку-историю, сочиняемую ею на ходу. Ни одной из них уже выросший Ромашка не нашел потом в сборниках сказок. Как только бабуля-ангел выключала свет, зажигала ночник и садилась в свое любимое кресло, скрестив свои бугристые, в прожилках руки, мир для Ромки переставал существовать. Ни вечная Колькина возня под одеялом, тело которого еще продолжало бегать, прыгать, лазать по деревьям и никак не могло смириться с ночью, ни надоедливые Сергунькины уточняющие вопросы: «А дракон чего съесть-то всех решил? Голодный был, что ли?.. Разозлился? С чего это он? Чего злиться, если ты самый большой?» – ничто не могло отвлечь Ромашку от тех причудливых картин, которые возникали перед его мерцающими в темноте глазами.

В отличие от братьев, Ромка видел настоящее, с самыми современными спецэффектами кино. Оно настолько его завораживало, что он почти переставал дышать, отчего бабуле-ангелу частенько приходилось прерывать свою удивительную сказочную балладу и возвращать его в реальность: