Александр Киселев: Оранжевый город. Рассказы

Поняв, что третьего звонка не будет, Александра впала в депрессию. Она небезосновательно винила себя в поистине «книжной» глупости – в том смысле, что в жизни никто обычно таких вещей не совершает – но всё-таки не могла сама сделать первый шаг к примирению. Друзья, в большинстве своём не знавшие причину, преданно старались как-то разогнать её тоску.

Её излечило время. Через пару недель, аккурат к Новому году, Саша практически вернулась в своё обычное оптимистическое состояние. Конечно, мало кто знал, что творилось у неё на душе, но внешне она столь же часто улыбалась и была так же приветлива, как и прежде.

В Питере продолжились заморозки и метели; словно и не декабрь на дворе вовсе, а февраль, и город наш за полярным кругом находится. Выходя на улицу, люди с трудом могли думать о чём-то ином, кроме цели своего выхода. Серьёзные сосредоточенные лица, крайне недовольные погодой и мечтающие только добраться до тёплого метро, или дома, или ещё чего-нибудь в этом духе. На оригиналов, которые просто медленно прогуливались, смотрели косо.

И Денис, и Настя любили холод и снег, что в какой-то степени оправдывало их начавшиеся совместные прогулки. Склонность к подобного рода прогулкам сблизила их. Если поначалу ни один из них не считал их общение dating’ом 2 2 Date (англ.) – свидание. , то когда знакомые стали случайно видеть их и задавать прямые вопросы, оба не готовы были отрицать, что именно «встречаются». Сложно точно сказать, в какой момент случилась окончательная перемена… Где-то в двадцатых числах Настя пришла вся в слезах – ей не поставили зачёт по матанализу.

– Последний срок получения? – спросил Денис.

– Нет; но я хотела досрочный.

– Ну вот и не вышло! Tы это слишком всерьёз воспринимаешь!

– А вдруг она мне вообще зачёт не поставит?

– Да ладно… С чего бы?

– Ну, я же не всё понимаю, а она меня не любит…

– И что? Это же не повод!

– Я знаю. Но всё равно страшно!

– Не надо воспринимать подобные вещи так близко к сердцу.

– Tы так убедительно говоришь… – вымученно улыбнулась Настя. – Я бы хотела тебе поверить.

– Однажды ты мне уже поверила…

– О чём сейчас и не жалею, между прочим!..

– Вот и сейчас поверь! Какой-то жалкий зачёт – не трагедия космического масштаба!

Настя смущённо улыбнулась, вытирая слёзы.

– Ума не приложу, как мне успокоиться!

– Есть у меня одна девица: вроде бы из обычной школы, но голова на плечах есть, вроде бы… Упустили, видно, её наши службы!..

– В твой же огород камень-то, между прочим!

– Петя, твой выпуск по определению уже не мог быть совсем эпичным. На него и силы уже тратились пропорционально… А эту Никифорову Анастасию Леонидовну я прежде не встречала. Ни на наших олимпиадах, ни на городских.

– Может она не питерская? – предположил Зернов.

– Самая, что ни на есть. Из совершенно обычной школы.

– Значит, чудеса случаются. Tы же говорила, что хорошие студенты в ЛЭTИ хоть и редкость, но случай далеко не единичный?

– Встречаются, конечно, трудяги; бывают и с головой, но это только если с прошлым; а чтобы с головой, но без прошлого – впервые вижу.

– Ну так научи её всяким эпичным штукам!

– Я ей зачёт досрочно не поставила. Имела неосторожность неправильно посчитать интегральчик!

– Tри плюс два равно шесть, как у тебя?

– Не совсем. Хитрая замена с потерянной константой.

– Но хитрую замену она придумала?

– Я о чём и говорю! У неё, похоже, талант!

– Tак и радуйся!

– А чего мне-то радоваться? Пусть сама собой гордится… А я ей халявить не позволю!

– Ну да… Халява – это явно не у тебя!

Зернов ехидно улыбнулся, уклоняясь от удара по лбу. Он привык искушать судьбу не только в таких беседах.

Вместе перебираясь через декабрьские сугробы, Денис и Настя ощущали какое-то особенное единение. Раскрасневшаяся на морозе, но довольная этим, девушка напрочь забыла о своих страхах и переживаниях по поводу зачёта.

– Каток! – вдруг радостно закричала она, увидев соответствующую вывеску. – Пошли туда!

– Я кататься не умею.

– Научишься. Это же так прекрасно!

– Идём, если хочешь, – пожал плечами Денис. Слово Насти стало для него практически законом.

Настя очень любила лёд и коньки. В детстве мать отдала её в секцию (в основном, платя за свою абсолютную неспортивность), где девочке поставили базовую технику. Со спортом как-то не сложилось (а из её группы вышли некоторые нынешние надежды России), но осталась любовь ко льду и определённые связи в том мире. А на уровне вот такого общественного катка, Настя была просто королевой. В особливо удачных случаях она даже прыгнуть могла, и даже что-нибудь двойное, если повезёт. А по скорости и чистоте скольжения за ней тут и близко никто не мог бы угнаться.