Валерий Кузьмин - Лёгкость этой стрекозы

Видно, мое лицо выражало что-то невообразимое и ужасное, но два рыбака, которых я видел еще раньше, сидели и ржали как два жеребца, корчась от смеха, в руках у них были спиннинги, и они крутили свои катушки, на одном из них к прозрачной леске был прицеплен череп, а на другом – золотая цепь…

28.10.15.

Он думает, что я скоро помру, зря, я ещё оклемаюсь, малость жизнь опять мордой об пол, но я привычный, сколько лет по помойкам и не такое бывало, подумаешь, ногу по колено отрезали, отлежусь, костыли есть и опять попрыгаю в родную стихию.

Ладно хоть пожрать даёт, что, видно, в него не лезет, а может что осталось, сам видать с хлеба на воду, последняя и та от него сбежала, устала кормить, он хоть с виду и здоровый, а диабетик, правда, тоже всю жизнь толком и не работал, одни халтуры, срубит пятерик и рад, потом пока не спустит не успокоится и опять за трояк какую-то фигню найдёт, так и кочумает, а самому уж полтинник стукнул, а в трудовой – ноль, да и нет у него этой трудовой, одним словом – мудак.

А я, я ещё хуже, скоро шестьдесят, а чего жил – сам не пойму, вот лежу на протухшем от мочи и кала диване, вокруг куча тараканов, да мухи роем, комната хуже помойки, и сам на последнем дыхании перед ямой, правда, сам себе её и рыл…

Как начал бухать с четырнадцати, так и бухаю, были, правда, прогалины светлого, жена была, аж два года, дочь была, она и сейчас где-то есть, но не знаю где, как разбежались так и не видел ни разу, да и жена стерва была, вроде как со староверов, с тёщей так достали праведной жизнью, что бежал без оглядки, а может надо было согласиться с той жизнью, может не лежал бы сейчас в этой помойке.

А что дальше даже не знаю, хорошо хоть прописка есть, благо на улицу не вынесут, правда, квартплату не платил как мать померла, а прошло уж почти пять лет, сколько же там набежало, но ведь никто и не спрашивает, ну и чёрт с этой квартплатой, пусть брат за неё думает, у него и комната большая, может и платит, мне до фени.

А вообще тоска, да и мыслей хороших нет, сам как таракан, забился в угол и никакого просвета, да и был ли он, всю жизнь по помойкам, рядом такие же бомжики или опустившиеся как я, вот друзья по несчастью, правда, все эти несчастья сами себе и создали… Пока мать жива была, хорошо было, придёшь домой, хоть пожрать даст, спросит чего, промолчишь и в койку, но хоть чисто и сытно было, а уж на бутылку сам где-то наскребёшь, а потом – всё, один брат, тоже бухнуть не дурак, всё что можно продали и спустили, но на всю оставшуюся не хватило, да ещё бомжиха-сожительница, пока пили, прихватила все деньги, что мать накопить успела, и свалила вникуда, а мы, как два осла, проснувшись, на нуле остались.

Ну что за брат, мудак и только, со своей лет шесть жил, она дура думала что он с ней распишется, пропишет её к себе, а он всё чего-то ждал, дождался, видно ей совсем опротивело, да тут ещё я со своей ногой, не выдержала, одно дело одного дармоеда кормить, а здесь сразу двоих, вот и дёрнула, а он сразу и не понял, что лафа кончилась и опять в запой, то ли с горя, то ли с радости, теперь, видно, лоб чешет, что дальше делать, да, видать, тоже по моим следам на помойку подастся, но гонор у него всегда спереди бежал, говнюк, сам из себя никто, а понтов, прям олигарх, тьфу, противно, ладно попробует просроченных сосисок, может что и поймёт, один хрен никто на работу не возьмёт, одни права на Газель, только Газели нет, а на чужую ему западло, всё кричит что там мало платят, а работать много надо, хоть бы за мало попробовал, вот чмо, вот ублюдок…

Так, а дальше, пенсию по инвалидности не получить, надо ходить в сто контор, а ходить не могу, да и не знаю куда, а если и дадут, то тысяч семь, далеко не проползу, может и не стоит вообще с ними тягаться, ведь жил без всех, может и дальше так, а впрочем для чего, опять к помойке ползти, опять палёнку хлебать, с неё и загнусь совсем, может хватит, вон верёвочка валяется, может так проще, всё равно никому не нужен, да и братишка обрадуется, комнатку мою втюхает, ещё поживёт годик-два, пока бабло не кончится, потом свою скинет и тоже пробухает, а там и братья бомжи поджидают.

Ладно, что-то в сон с голодухи тянет, вздремну, авось и не проснусь и верёвочка не понадобится, да и всем забот от меня меньше будет.

Что-то тихо за стенкой, может помер, давно бы, как кость в горле, достал совсем, то жрать дай, то убрать за ним дерьмо надо, а то весь дом провоняет, вот судьба братца послала, лучше бы где-то на помойке загнулся, нет, дополз, два дня стонал, потом гангрена пошла, врачи успели до колена отрезать, сказали ещё бы день и каюк, жаль, не знал…