Пьер Вагонский - Какое лето в (детских) лагерях!

Посмотреть там действительно было на что, ведь Катя занималась ни то спортом, ни то танцами, ни то вообще черлидингом как настоящая американская Стейси. Пару раз за смену уезжала куда-то на соревнования, помню, что один раз это был город Реж.

Так вот, вернёмся к переживанию…

Играли мы как обычно в футбол или околофутбол, уже точно не помню. Один из футболистов перестарался и отправил мяч очень высоко и далеко. Я отказывался, было, за ним идти, но поскольку я был вратарём и вратарём непопулярным, футболирующее большинство постановило, что за мячом должен идти я. Пришлось подчиниться…

Мяч улетел действительно далеко. Пришлось идти через высокую траву к старому бассейну, который использовался как пожарный водоём и постепенно начинал заболачиваться. Обычно там никто не ходил, да и делать там было нечего.

И там я наткнулся не на компанию бухающих/курящих подростков и даже не на оставленные с прошлого года грабли, а на мирно загорающую в очень открытом купальнике ту самую Катю в компании со страшненькой подружкой.

Они лежали на животе с обнажёнными спинами. Из под Кати топорщились лямки топа (лифчика) её купальника, а та часть её тела, которая раньше только аппетитно вываливалась из шортиков, теперь была видна во всей своей «ореховой» красе под крохотным чёрным треугольником стрингов. Мяч был на расстоянии полутора-двух метров за их лежанками.

Добраться до мяча, иначе как буквально переступая через них, не представлялось возможным. Потому я не придумал ничего лучше, чем стоять и таращиться, чувствуя себя несколько сконфужено.

Не знаю, сколько времени прошло, но, думаю, недолго, ведь приземление мяча не могло остаться не замеченным, потому Катя приподняла голову, чтобы осмотреться и тоже увидела, зачем я пришёл.

Подруга, которую она взяла с собой в качестве сторожевой собаки, вероятно, задремала, а значит, завязывать ей сзади лямки топа купальника было некому.

Потому она просто встала, подошла к мячу, НАКЛОНИЛАСЬ за ним (в хентае в такие моменты у мальчиков-персонажей всегда начинает идти кровь из носа, но я выстоял и даже в обморок не упал, ведь самое интересное было впереди). Она подняла мяч, и в одной руке держа его, другой прикрывая не такую уж большую (но и не такую уж маленькую (!)) грудь поднесла мяч мне и отдала.

Я сказал «спасибо», но продолжал стоять как громом поражённый. На красивом лице Кати вопросительно изогнулась бровь и появилась ироничная улыбка. Её подружка, кажется, проснулась и что-то сказала. Её низкий мужицкий голос вернул меня к реальности, после чего я развернулся и обречённо понёс мяч ребятам, которые со словами «ну тебя только за смертью посылать» продолжили игру без меня.

…

Думаю, некоторые из читателей могут сказать – «ты тогда был ещё маленьким». Я и не говорю, что мой интерес к ней был по-взрослому сексуальным.

Вы не поверите, но мальчики рано учатся отличать красивых женщин от некрасивых. Правда, чтобы научиться спать с некрасивыми и мириться с тем, что красивых достойны только альфачи, порой нужна целая жизнь. Те, кому эта наука на даётся, становятся инцелами.

Не повредил ли этот эпизод с полуголой вожатой моей детской психике? Думаю, что нет. Что реально навредило моей уже НЕ детской психике, так это десятилетнее вынужденное воздержание.

А этот момент моей жизни, стал едва ли не единственным, когда я был на расстоянии вытянутой руки от АЛЬФАЧКИ, СТЕЙСИ, 10/10, которая не только была в неглиже, но и в целом была добра ко мне.

Концовка:

Больше её загорающей я не видел. То ли погода испортилась (что на Урале бывает чаще, чем хотелось бы), то ли поняв, что укрытие раскрыто, Катя со своим ручным Цербером перебралась в другое, более спокойное место, подальше от глаз будущих инцелов.

«Вконтакте» её, я, конечно, не нашёл. По той простой причине, что не помню ни имени, ни фамилии, да это и не нужно. Зачем мне сейчас искать в соц. сетях сорокалетнюю тётку, которая наверняка давно располнела, обвисла и сейчас руководит где-нибудь отделом кадров или тренирует имбецилов в какой-нибудь спортшколе?

Ведь даже спустя все эти годы, мне достаточно выйти в поле в летний солнечный день, закрыть глаза, сделать глубокий вдох и вот я снова там, в лагере.

Смотрю то на мяч, то на длинные гладкие ноги греющейся на солнышке юной вожатой Кати. То на мяч, то на накачанные многими приседаниями загорелые ягодицы под чёрными стрингами, так красиво контрастирующие со светлой лежанкой. То на мяч, то на широкие плечи, на которых небрежно лежит чуть растрепавшаяся русая коса. То смотрю на мяч, который она протягивает мне, то на упругие высокие груди, прикрытые предплечьем и рукой с длинными аристократичными пальцам.