Таня Сербиянова - Алка-Русалка

А как иначе, ведь среди мужчин росла, к тому же нравились мне их с потаенным смыслом шутки, да эти вольные или невольные прихватки, от которых смутно что-то во мне зашевелилось и мне так нравились. Вот так тебя прижмут, потискают мужчины, и ты непозволительно рано начинаешь взрослеть в сексуальном плане.

В тринадцати лет, как из меня все женское полезло, так мать только удивлялась. В кого же дочь? Даже в город возила к врачам, показывала. А те что? Говорят, радуйтесь мамаша, девочка хоть и ранняя, но смотрите какая она у вас здоровая и ладная. Прелесть, а не девочка!

Уж лучше бы они ей так не говорили. Другая бы на ее месте радовалась, а моя мать только еще сильнее переживала и беспокоилась. Была одна на то весомая причина, о которой я узнала только спустя годы. Оказывается, того не знала долго, отец, кто воспитал меня и с кем жила не был моим родителем. Настоящего моего отца на всю жизнь скрывала мать и никогда о нем не говорила. Да и мой отчим, кто стал моим фактическим отцом о том ни слова, ни полслова. Потому уже, став взрослой женщиной, от матери о том, узнала. Отец же, до последнего так и не произнес ни слова.

Но это, все как оправдание, как несоответствие генов. Видимо, мать связалась с таким мужчиной, чьи гены я унаследовала и они во мне всю жизнь колобродили. Но, продолжу…

Мать после тех врачей покой просто потеряла. Поэтому ей посоветовали, и вот она меня на плаванье.

Надо прямо сказать, что у меня с матерью, после привольного и без ее участия бабушкиного воспитания, никак не устанавливались хорошие отношения.

Чуть ли не сразу после рождения мать отдала меня к бабушке, своей маме, так как ее нового мужа, взявшего потом меня на воспитание, все время переводили по гарнизонам, и мать не могла никак меня с собой забрать на долгое время. Ведь она и сама служила, а тут я, совсем не нужна ей. Но это я так думала.

Потом отец наконец-то получил назначение сюда к морю, поближе к югу и к тому же квартиру получил двухкомнатную в пятиэтажке, потому мать тут же забрала меня.

Все прекрасно, хорошо, но дисциплина… Так она мне говорила. Она во мне, наверное, солдата видела, новобранца, а не дочь свою и все время со мной строго. Ну и я, конечно, ей хлопот предостаточно доставляла.

Не нравился мне ее подход, считала его слишком строгим и как могла тому сопротивлялась!

Потому она взялась за мое воспитание, так как считала, что я у бабушки разболталась. Может, и так, а может, и нет, кто знает, только все ее намерения были какие-то насильственные, и мать совсем не спрашивала: хочу я или не хочу того, что мне она придумывала постоянно.

Потому что я ей противилась, она и отдала меня в секцию спортивную.

Отдать-то отдала, да одного не учла, что плаванье – это далеко в городе, и она сама среди бела дня ни разу не смогла приехать и проконтролировать меня. Ведь все дни служила!

А я что? Ловчить стала, обманывать мать. Скажу, что на тренировку, а сама за гаражи. Там у нас из таких же, как я, скороспелых да любопытных девочек уже образовалась целая компания.

Заводилой у нас была Танька – приемная дочь многодетного прапорщика с базы ГСМ. Отчим что-то химичил и у него водились деньги. Вот он и гулял. И хоть детей у него мал мала меньше, а с чужих баб не слезал, особенно со служилых телеграфисток или связисток.

Эти дамы в гарнизоне были как королевы. Еще бы! Тоже в форме и служат рядом с мужчинами. Ну и вольности себе позволяли больше чем надо, а мужчины их, за совместную дружбу прощали. Им, наоборот, нравилось такое поведение. А где гуляли? Правильно! Все в тех же гаражах.

Танькин отец гулял и ключ никому, даже матери ее не доверял. Но Таньке так хотелось туда пробраться, уж больно ей не терпелось все самой увидеть. Увидеть, как она полагала, как отчим развлекается там со служилыми королевами. Однажды выкрала ключ и даже копию где-то в городе умудрилась сделать.

Потом стала прятаться в гараже и часами ждала, когда начнут гулять, чтобы подсматривать, как протекает любовь у военных. Бывало, придет со своим маленьким братом и давай нам истории об этом сочинять. Врет, завирается! А мы уши развесим и слушаем, интересно, особенно в тех местах, когда описывала все с подробностями.

Потом в столовой, как-то раз сидим, обедаем. А обедали тут мы потому, что матери-то на службе, с мужьями рядом, и кормят их там за казенный счет. Кто же откажется от такого, особенно женщины!

Вот сидим с Танькой и борщ столовский хлебаем, а она меня рукой толкает и говорит: