Badrunnisa Amateus - Люди в масках, маски в людях! В действительности всё не так, как на самом деле

Весенний, прохладный ветер немного остудил мою голову, в висках исчезли звонкие молоточки, затылок освободился, – будто рукой кто держал. Не знакомое место, как здесь оказалась? Колокол звучал не в моей голове, на самом деле, – храм, с золотыми куполами, на возвышенности, возвещает прихожанам начало службы. Что, мне делать, как быть, если я ничего не помню – это грех или нет? Отстою службу, потом спрошу у священника, наверное, нужно исповедоваться, покаяться в содеянном, но я ничего не помню, Салан не освежил воспоминания своим рассказом, может быть ничего этого не было? Зачем ему лгать в таком болезном состоянии? Значит, было, ужас какой-то, неужели способна на такое непотребное? Служба, голос священника, пение успокоили меня, молодой он, не стану ему рассказывать, больно стыдно, станет смотреть на меня, как на сумасшедшую или шлюху, страшно, в следующий раз, домой нужно торопиться, как там семья без меня, вот только узнаю, где нахожусь, – прости господи мои грехи тяжкие!

Всю дорогу пока возвращалась, пыталась вспомнить, как меня занесло за сто вёрст, в это придорожное кафе, но память была прозрачной и чистой, как родниковая вода, – синяков, ссадин нет, ничего не болит, кроме совести, гложет внутри, никак не могу согласиться и смириться, что всё это со мной. Почему он называл меня Норой, может быть ещё какая-то женщина вчера была с нами? Нет, он был, несомненно, убедителен называя меня этим прости господи именем. Значит, я сознательно изменила своё имя, чтобы скрыть таким образом от других свою пагубную страсть? Ничего не понимаю, – прежде подобного со мной не происходило, чтобы я с двоими мужчинами, да ещё в пьяном угаре? В праздник могла позволить себе немного вина, когда все уговаривали и обстановка была домашней, мужчина у меня один, другого не помышляла, а здесь просто с цепи сорвалась, может что-то случилось, быстрее бы добраться. Между тем автобус плёлся еле-еле, кланяясь каждой остановке и поднятой руке на трассе, вот проехали очередную, двери открылись, я увидела на улице подвыпившую девицу, которая вульгарно размахивала своими широченными бёдрами, перед таким же нетрезвым парнем с бутылкой пива в руке. Как же так можно, у всех на виду и такой позор вытворять, – это говорю я, которая провела ночь в кампании двоих мужчин, причём не светскими беседами мы развлекались, пьяная в лоскуты, без всякого удержу, как всё это несовместимое может умещаться в моей голове? На этом логика сломалась. Может быть я больна, или сильно ударилась где-то головушкой? Домой вернусь всё встанет на свои места.

Стали появляться знакомые глазам пейзажи, сердце заколотилось сильнее, как перед родами, ещё немного и буду дома, как там меня встретят, что сказать; где была, что делала, почему не ночевала? Фантазия на нуле, где-то выпала изюминка по дороге, врать совершенно не умею, но, как-то нужно выходить из этой ситуации. Может быть, рассказать всё Фазилю? Так он смеяться будет – не поверит. Вот угораздило вляпаться, не знаю в себе ни распутства, ни пьянства, как удосужилось – будто не я вовсе, да только так не бывает на ровном месте, – похоть, что талант – если есть, не спрячешь! Здравствуйте вам, будьте любезны, встречайте потаскуху привокзальную, пробу ставить негде – всё занято. Задумалась, не заметила, как к дому подошла, какой-то мальчишка кричал: «Тётя Юта, тётя Юта, ваш кот голубя поймал, на дерево с ним забрался!». Мальчик смотрел на меня и показывал куда-то в крону дерева, наверное, ошибся сорванец, но не прошло минуты, будто, что-то во мне щёлкнуло, – была Аникель – стала Юта! Мой дом, большой сад, соседский парнишка, товарищ моего сына, стоит под деревом, щурится на солнце, глядя вверх, откуда летят пух и перья голубиные. – Это его добыча, не отдаст, как твоя собака, Качип, перестала хромать? – Да, папа сделал надрез на лапе, засыпал золой и забинтовал, Рэкс теперь в наморднике, почти не хромает. Вы уже вернулись от родственников, Тирк говорил, что завтра приедете? Вот, как, оказывается, уезжала к родственникам. Чудно мне всё это, – Нора, Аникель, теперь Юта, но это имя, похоже, действительно моё, если малой меня так называет. С этим надо, как-то разобраться, путаница полная и каждую воспринимаю, как саму себя. Да, не было печали – черти накачали! Домой вернулась, но ничего на место не встало, одни вопросы, ответов нет. – Скажи Качип, где мой сын, вы вместе гуляете? – Нет, тётя Юта, Ирис и Тирк поехали с отцом кататься на колесе обозрения. – Давно они уехали? – Нет, недавно, – Тирк сказал вечером ко мне зайдёт, доделаем корабль, чуть-чуть осталось, парус прикрепить. – Хорошо, кота не трогай, голубя поймать не так просто – заслужил. Вот подфартило мне, уехали мои, осталось позвонить сестре разузнать, была у них, или нет!? Горячий душ и чашка кофе, убрали эмоции, начала думать, – два брата – акробата, которых я, как он говорил – сняла, здоровые или с насморком, или ещё того хуже, хотя была бы контрацепция, схожу сейчас к гинекологу, давно не была, сдам мазки и кровь, мужу сегодня скажу, что устала, и голова болит, не подпущу пока результаты не увижу, сраму не оберёшься если, что-то подцепила. Интересно, что же я там выделывала и вытворяла, если ночью два дюжих мужика от меня сбежать хотели, посмотреть хоть одним глазочком?! Звонила сестре, Листа сказала, что приехала, общались, всё нормально, сели за стол, выпили вишнёвой настойки, я вдруг засобиралась домой, ушла в ночь, не слушая никого. Ещё новости, одна другой лучше, получается после спиртного вообще ничего не помню, – сколько же меня надоумило выпить, если такой пробел, может быть не от этого, мой провал в воспоминаниях?