Лариса Холодова - Однажды в деревне. Юмористические рассказы

– А может, когда обратно пойду, ещё раз попробуем? – С надеждой проговорила я и обратила внимание, что с дедом что-то не то, вроде, как еле сдерживается, за живот хватается. – Прихватило, наверное, – подумала я и побежала в магазин.

Прихожу в магазин, а там продавщица тётя Зина, подперев щёку рукой, положив пышную грудь на прилавок, во всю скучала.

Увидев меня, изменилась в лице. Но потом взяла себя в руки и только спросила:

– Чего, Танюш, с дедом Митрофаном общалась? Небось фокусы показывал?

– Ага, а Вы откуда знаете?

– Да он в это время всегда на лавке сидит, всем фокусы показывает.

– Тёть Зин, мне «Школьных», «Марципановых» и «Барбарисок».

– Как всегда? Я только кивнула.

С тётей Зиной тоже что-то было не так, как-то странно она на меня поглядывала, а когда я выскочила за двери, наткнувшись на бабу Надю, услышала, как залилась смехом Зина.

– Господи Исусе, – только и смогла испуганно проговорить баба Надя, глядя на меня.

– Странные все какие-то сегодня взрослые, – подумала я и поскакала домой, —бабушка уже, наверное, заждалась.

Дед с бабушкой были в летней кухне, туда я и понесла конфеты. Бабушка наливала себе как раз чай, а дед уже перелил из своей кружки чай в блюдце и деловито дул на него. Увидев меня, дед выронил блюдце, а потом покатился со смеху. Бабушка же всплеснула руками и выдала, я тогда не поняла, в чей адрес:

– Да етить твою мать! Вот старый козёл! Ты иде же Митрофана-то нашла?

– А ты откуда знаешь? Я шла в магазин, а он на лавочке сидел.

– Дак, а ты здеся при чём? Шла себе и шла бы.

– А он про маму спросил, сказал, что бабы болтают, будто мамка негритёнка родила. А потом сказал, что у вас тут цирк был и он в нём работал, фокус мне показал.

Дед зашёлся от хохота ещё пуще.

– Цирк это у нас Митрофан, а фокус энтот он мне еще в пятом классе показывал, так после этого надо мной цельный день весь класс смеялси.

– А почему?

– Да потому, – ответила бабушка и поднесла мне к лицу небольшое круглое настольное зеркало, с которым дед всегда брился.

Гляжу в зеркало, а у меня всё лицо черным разукрашено – усы такие приличные, бородка, брови, я только рот и раскрыла от удивления. Так вот, думаю, почему взрослые себя так странно вели, им посмеяться хотелось, а баба Надя испугалась от неожиданности! Сразу я ничего не поняла, только подумала, что дед обманул – суть фокуса не в том, что вода перельётся в другую кружку. А в том, что на лице вот такой раскрас появится, но бабушка мне всё объяснила.

Дед Митрофан закоптил дно одной кружки, и когда я по дну пальцем водила, палец пачкался, а когда по лицу, то оставлял следы сажи. Так я сама себя и разрисовала!

– Всё, я больше с дедом Митрофаном даже здороваться не буду! – в сердцах выкрикнула я, вытирая слёзы.

– Ты, внучка, на него дюже не обижайси, уж такой он уродилси – шалопай! Вечно что—нить учудит.

А дед, вытирая слёзы, которые от смеха набежали на глаза, сказал:

– А я ещё с ним поговорю, будет знать, как над внучкой моёй хохмить, и опять покатился со смеху, за что от бабушки и получил мокрым полотенцем, которым она мне лицо оттирала, по лысине.

Так я впервые прочувствовала на себе шуточки деда Митрофана

Дедушка с бабушкой в свое время держали кроликов. А кролики очень прожорливы, им, помимо ежедневного кормления, требовалось много сена на зиму. Соответственно, все летние месяцы бабушка с дедушкой делали заготовку сена.

Почти каждый день ездили на сенокос. Для таких поездок дедом был сооружен специальный транспорт, что-то типа мини грузовичка с мотором от мотоцикла «Урал». Тарахтел так, что, мама – не горюй! За это самодельное средство передвижения нами и было прозвано «тарантайка».

Для нас, детворы, не было лучше приключения, чем с бабой и дедой поехать на сенокос.

А когда поспевала смородина – так и подавно. В окрестностях села было много посадок смородины, и пока дедушка с бабушкой занимались сеном, мы с моими двоюродными сестрами паслись около кустов смородины. И наедимся, и бидончик наполним, а потом бабушка вареников наготовит. Вкуснота! Но не об этом.

Дедушка ушел по каким-то делам в Правление (так называлась администрация колхоза), а когда возвращался, то и попался в лапы деду Митрофану. Бабушка была дома, занималась своими делами, а я была у своих двоюродных сестер. Дело уже было ближе к вечеру, дед шел себе спокойно домой, а Митрофан, как обычно, в это время сидел на лавочке возле своего дома.