Михаил Вербицкий - Преемник и Леха Бункерный

Тут губернатор вспомнил о чеченской следственной группе и подумал, что если эти приедут, то тогда точно – оно самое. Эти и в кресло путчиста посадят и сами достанут оттуда и еще чего доброго к себе увезут. Для мероприятий.

– Ты хоть можешь дать какие-то рекомендации, как эту хунту организовывать? – Печально спросил Губернатор у Генерала ФСБ.

Между тем Леха постепенно пробуждал в гражданах общественное сознание. Став лидером протестного движения и пока негласным талисманом воронежской оппозиции, носорог очень отрицательно отнеся к попыткам работников ветеринарных организаций нанести ему предательский удар. Объедая декоративные кустарники он чутко прислушивался к проискам врагов. Те, держа «копья» наперевес, заходили то справа, то слева, то подкрадывались со спины. Когда Лехе все это надоело он развернулся и бросился на толпу. Толпа в панике бросилась разбегаться. А, поскольку скопление народа было плотным не обошлось без увечий. Самые крайние не разобрав откуда паника, разбегались далеко и прятались в предприятиях общественного питания и местах оказания услуг населению. Причем паника была такая, что били стекла и выламывали двери заведений. Ну и кое-что слямзили, под шумок, разумеется. Поэтому в Дом Правительства стали поступать сообщения, от сознательных граждан, по поводу происходящих в центре беспорядках.

Вначале, вокруг Лехи образовалось значительное свободное пространство. Но его быстро заполнили фанаты воронежского «Факела», которые привычно тусовались у Центрального стадиона профсоюзов.

Именно тогда впервые прозвучал, ставший впоследствии летучим, лозунг: «Носороги – вперед!»

Когда губернатор отошел от стресса и смирился с обстоятельствами, он снова созвонился с Москвой. Причем терять уже было нечего, поэтому он позвонил на самый верх и не стесняясь представлялся референтам, как «Губернатор Воронежской области, по срочному делу».

– Да у нас все в порядке. Работаем. Уже начались грабежи и погромы. Я, к вам, вот по какому делу. Ведь если у нас теперь – хунта, то нужна силовая поддержка. Для достоверности. Нужны войска, перешедшие на сторону народа. Разумеется только для достоверности. Да. Хорошо. Перезвоните? Буду ждать.

Полковник Октябрьский командовал тактической группой, на базе батальона, сформированной исключительно из резервистов. То, что он еще пока не застрелился, было результатом того, что он происходил из славной офицерской семьи и воспитывался в духе безысходного фатализма.

Подразделение было сформировано из всего что можно было наскрести в оскудевших закромах, Западного военного округа. Сам процесс формирования и укомплектования батальона прошел, скажем так – более-менее. Если к этому относится непредвзято. Людей призвали в строй. Отрезвили. Отбраковали. Одели и обули. Подразделение наполовину укомплектовали техникой. То, что треть автотранспорта не ездила, а половина БТР ездила с трудом, было сущей ерундой и не имело никакого значения. Главное – тактическая группа существовала не только на бумаге, а ее можно было даже увидеть воочию. Полной фигней было так же, что от станции до полевого лагеря ехали неделю. Приходилось постоянно перекидывать работающие запчасти с одной машины на другую, а временами даже одалживать необходимое у соседей. Еще одним немаловажным фактором того, что батальон добрался до места назначения было то, что личный состав, на первых порах, пылал энтузиазмом. Нет. В бой никто не рвался. Просто мужики вспоминали молодость и доказывали сами себе, что еще могут.

Начальник штаба, майор Пронин, поглядывая на контингент радовался.

– Орлы! – Говорил он. – Это тебе – не доходяги-срочники. У этих все в руках горит.

– Господи! Чему, вас теперь только в академиях обучают! – Молчаливо изнывал Октябрьский и готовился к разгрому.

Но пока лежал снег жить еще можно было. Личный состав пил на свои. Деньги клянчили из дома, упирая на то, что казенное содержание не доходит. Но с приходом весны началось необратимое. В семьях, которые, теперь, живо интересовались, что происходит в группировке войск, на западных окраинах, произошел переворот. Из телевизора, там узнали, что снабжение войск в прифронтовой зоне не просто отличное, а прямо, там только птичьего молока не хватает. И печенья с марципанами. В тылу наконец вспомнили, о чем в горячке патриотизма забыли. Вспомнили с какими наказами отправляли мужей и зятьев на фронт. А, наказы были такие: «Чтоб тебя, там, алкаша, бендеры подстрелили!», «Чтоб ты тварь, на мине подорвался!», «Чтоб тебе, за мою загубленную молодость, яйца отрезали!» И самое общее напутствие было: «Чтобы ты паразит, там остался и больше жену и детей не мучил!»