Федот Атрепьев - Несезон (Мёртвый сезон)

Роман сделал знак рукой «наливай», Костя схватил бутылку и наполнил бокалы. Дзинь, в этот раз выпили по полбокала и взяли маленькими вилочками тонко нарезанное вяленое мясо. Пауза для определения и переживания вкуса. Он бесподобен, несравненно лучше, чем в отеле. Это не новость.

– Потом начался кризис. Один, второй, третий, все пошло вверх дном. Печали, горести, потери… – Костя без приглашения допил вино, – но сюда старались ездить перманентно. Здесь все сходило как с белых яблонь дым. А по возращении опять начинался геморрой. Ругань, неудовлетворение собой и другими тоже. Тождественность событий хороша, когда они приятные и вкусные. А когда в тебя каждый день летит дерьмо со всех сторон, это быстро выбивает из колеи. И еще в целом ситуация в стране напряженная.

Роман взял бокал, одним глотком осушил его. Кризис. Именно ему он благодарен. Так прозябал бы в договорном отделе, специалистом. А тут ужаться пришлось конторе. И жирных котов поперли, кто-то сам отчалил. Топ-должности сократили. Но функции остались. Время Романа наступило. Он явился к Председателю Совета Директоров с программой «Лучшие менеджеры среднего звена работают на топовых должностях за прежнюю зарплату». Что взамен? Лично для него – Романа Викторовича – ничего. Для него честь – быть частью руководства такого флагмана отрасли. Его сделали куратором проекта. Он участвовал в наборе команды. Через полгода проект дал цветы, потом плоды. Роман получил должность, которой не мог себе и представить в самых смелых мечтах. ПеПеСеГе, так называли его в народе. Первый помощник самого главного. А точнее, главной. Полина Сергеевна – пятидесятилетняя женщина, искренне уверенная, будто ей еще нет тридцати. Государственные монополии. Гигантские уродины, паразитирующие на всем и всех. И управляют ими странные люди. Люди людей. Здесь главные критерии – верность и прогибаемость. Вспомнилась интрижка с одной замужней в столичном филиале. Может, даже любовь. По крайней мере, взаимная привязанность. Ему было что-то нужно, ей тоже. И приятно, оказалось, удовлетворять нужду друг друга. Так бывает. Если люди себя не насилуют.

Битлы давно замолчали. Солнце стало пригревать снаружи, а вино внутри. Роман расстегнул куртку и достал из внутреннего кармана два тубуса для сигар.

– Как насчет сигар? – предложил он Косте.

– Да, конечно, я любитель. Я так просто не курю, а сигару люблю. Раньше частенько покуривал.

Зазвучала приятная мелодия. Кафе дель-мар, музыка интеллектуальных торчков. Песнь Средиземноморья. Пауза заполнилась отрезанием кончика у сигары и прикуриванием оной.

– Ну и перебрались всей семьей сюда, – подытожил Роман.

– Нет, не так все вышло, – пыхнул кольцом Костя, – часть бизнеса отжали власти, совсем стало тяжко, у жены же наоборот, не то чтобы прорвало, но стабильность установилась в ее делах. Это самое страшное, когда красивая, умная и успешная, а тебя любить перестала. А была ли любовь? Сейчас, уже остывшим умом, понимаю, что любви-то и не было. Только необходимая взаимная привязанность.

Костя потянулся за бутылкой. Рубин растекся по бокалам. Пустая бутылка пошла под стол по непонятной русской традиции. Солнце бесстыжее припекало, раздевая людей. Роман снял куртку, оставшись в пуловере на голое тело.

– Это как? – спросил, чокаясь.

– Ну, вот так, – Константин все уверенней себя чувствовал, вино немного расслабило его, и со стороны казалось, будто сидят два старых приятеля, а не официант с гостем, дымят сигарами под бутылочку красного и вспоминают байки из общего прошлого. – Один человек всегда нуждается в другом, – продолжил он, – меж ними происходит добровольный обмен чем-то на что-то. Очень сложно найти равнозначный бартер. Обычно кто-то жертвует. Берет меньше, чем дает. Многие это называют истинной любовью. И чем больше разница между «берешь» и «даешь» – тем сильнее любовь. Ближе к Божественной. Ну, это я отвлекся. Вернемся к нашим овцам, – Костя махнул бармену и что-то сказал.

– Я тебя сейчас угощу отличным вином, – на манер заговорщика сказал он, – для себя берег.

– Благодарствую. Так что там с добровольным обменом? – заинтересованно спросил Роман.

– Ну так вот, когда тебе дать нечего, а что есть, не берут. Взять тоже не можешь, потому что не привык брать без отдачи, а тут еще и давать перестали, вообще.

Подошел бармен, принес открытую бутылку вина и наполнил бокалы. Рубин рубину рознь.

– Запутанная история, – сказал Роман, уже жалея, что разворотил муравейник, но без концовки было глупо уходить. – Развелись?