Дмитрий Миронов - Так говорил Ихтиандр

Золотое время для такой галиматьи, печатали тоннами, торговали со столов у метро, как пивом или мороженным в любую погоду. Выгружали целыми контейнерами на складах дома культуры имени Елизарова. А в самом ДК толкучка, народу…

Весна девяносто второго, Антон только из армии.

Встретил одноклассника – летит, пиджак до колен, штанишки зеленые, носки белые, картонные туфли модные такие с "лапшой"

– Здорово! Сколько лет, сколько зим!

– О, привет. Есть партия джипов! Надо? Бери!

– Спасибо…

– Ты где сейчас?

Ответа ждет, глаза круглые.

– Да нигде, вот только дембельнулся, а ты как?

– Кручусь!

И поскакал дальше.

Как некрасивы были женщины той весной в треугольных кожаных куртанах а-ля "жук", красных сапогах, куриными коками на голове. У метро ящики, торговля, ларьки. Азербайджанец Тамерлан на первом этаже снимал комнату у алкашей. Он постоянно был немного растерян, он охренел от денег, и с сожалением смотрел на местных.

– Здесь все мое, – говорил он, – этот ларек, этот, вон тот.

Его земляки тянули лапы из своих стеклянных нор, приглашали девушек на "день рождения" Как и любая напасть, все это смылось в унитаз забвения – ящики, тамерланы, красные сапоги.

Шея! Вот…

Корефан по прозвищу Шея, они познакомились на ринге стадиона Ленметростроя. Разбили друг другу лица, потом шли вместе после тренировки.

Шея жил с мамой в Озерках. Телевизор "филипс", магнитола размером с чемодан, и угол комнаты завален импортными тряпками, спортивные костюмы в целлофановых пакетах, коробки с кроссовками.

– Магазин "Рибок" на Невском открылся, они нам контейнер со шмотками отдали, наличмана не было. На, померяй.

Шея работал с Мазаем и Герой Корлеоне крышевали маклаков у ювелирных магазинов.

– Как-то прилетели черные вдесятером на одной "восьмере" – вау! Ми! Ми теперь здесь будем! Ми! Шум, вонь. Забили стрелу в Пулково. У Мазы «ппш» старенький, у Геры "макаров", у меня нож. Приехали, сидим, ждем. Лес, ручей. Вижу – едут, кароче, мы им из машины выйти не дали, шмальнули из всех стволов, уши заложило, я думал все, оглох навечно. У "восьмеры" руль отскочил, вся машина в дырках, один убежал прямо в болото, провалился по яйца, за березку держится, плачет. Знаешь, что он мне сказал? Не убивай, братом твоим буду, заложником твоим буду! У нас патроны кончились, я ему нож в глаз воткнул по самую рукоятку и буль-буль. Оружие выкинули автомат не жалко, все равно к нему патронов нет, а "макаров" новенький был…

Он постоянно гнал такие байки по дороге из спортзала до метро. И все повторял – надо валить отсюда, подальше, от этой советской власти, которой не будет конца, только нужна "тема", нужны деньги. Так он и пропал в конце девяносто третьего. В том году много "пацанов" исчезло – уехали, просто канули неизвестно куда. Конец «коллективам» и «массовкам» по двести человек, приватизация смыла всю шпану кровавой пеной. Заводы, фабрики, утекали из одряхлевших государственных лап в клешни частного капитала – холдингам, АО, ТОО. Это тебе не ларьки крышевать.

Антон потянулся, выглянул за занавеску, все белым-бело, тропинка из-под козырька его подъезда до подворотни. Наконец-то. Станет чище и тише. Антон не любил лето, прятался в прохладном, продуваемом сквозняками складе, в отпуск уходил всегда осенью, когда меньше людей на улицах, блядского солнца и насекомых. Пора прогуляться, пора опохмелиться.

В рюмочной на Владимирском залпом кружку пива и сто грамм беленькой, закусил горячей котлетой.

В "Галерее" блаженно пьянел на кожаном диване, полчаса назад он переоделся в новые джинсы, свитер, ботинки, прошелся мимо зеркальных витрин, вещи скрипели и вкусно пахли. Вставать с дивана не хотелось, толпа шелестела где-то сбоку, какое счастье, думал он, целый месяц…

С набережной Фонтанки повернул к дому в переулок Джамбула, в пакете мурлыкала бутылка водки, сейчас он съест ее под Интернет. Завтра продолжит, а послезавтра весь пол в блевотине и бутылки с мочой…

Да нет, шутка, конечно же.

Навел порядок вокруг монитора, открыл бутылку, разложил закуски и включил компьютер. Как обычно – высокий рейтинг и длинный хвост комментариев под его рассказом, надо ответить, поблагодарить, пообщаться, завтра он исчезнет – потеснят "новые поступления". Полистал ленту сегодняшних новинок, многих Антон давно знает, глупые животные, попробуй, скажи правду, не поймут, будут топать ножками, огрызаться. В профайл заглянешь, залюбуешься – юристы, нефтяники, головы седые, один часами сверкает, часы дороже этой облепленной фотографиями комнаты. Я пишу для себя! Вранье, никто не пишет для себя.