Анна Рожкова - Мотылек

О чем это он? Ах, да, Наталья. Максим провел рукой по лицу. Мысли увели его далеко. Наталья была дочерью их соседа через стенку – генерала Власова. Он часто навещал бабушку, пока та еще была жива, но она с соседями не общалась, и девочку Максим не видел. А, может, и видел, да не обращал внимания. Ева же была натурой легкой, общительной. Она с ходу находила со всеми общий язык. Вот и с супругой генерала Власова как-то сразу сдружилась. Максим даже не знал как. Может, по-соседски соли или сахара попросила. Кто их, женщин, разберет. Но только вскоре соседи пригласили в гости Еву и, конечно, Максима.

У Максима как раз были летние каникулы. Он наслаждался солнцем и вседозволенностью. Ева никогда не ограничивала сына. Он всегда приходил и уходил, когда сам считал нужным. Была пятница. Максим прибежал с улицы – раскрасневшийся, запыхавшийся.

– Ева, – закричал он с порога. – Что есть поесть?

– Руки вымой и дуй на кухню, – прокричала Ева, судя по звукам гремящей посуды и разносившимся вкусным запахам, из кухни.

– Я мигом, – крикнул Максим, заскакивая в ванную.

Стемнело, на улице зажглись фонари, откуда-то доносилась заводная музыка. На кухне суетилась неунывающая Ева, как всегда, обольстительная, даже в фартуке и с белым пятном от муки на щеке.

– Ева, – засмеялся Максим, подбегая к матери и целуя ее в щеку. – У тебя что-то на щеке.

– Вот черт, – наполнила она кухню своим колокольным смехом. – Ой, чуть не забыла – нас сегодня на ужин пригласили, накладывая сыну в тарелку угощение.

– Кто пригласил? – спросил Максим, уплетая за обе щеки Евины блинчики.

– Соседи.

– Какие соседи? – удивился Максим. – Мы здесь уже два месяца, а соседей я не видел.

– Генерал Власов с супругой.

– Скукотища, наверное, – скривился Максим.

– Совсем не скукотища. У них дочка есть – твоего возраста. Заодно и познакомишься.

– Еще хуже. Девчонка, терпеть не могу девчонок, – недружелюбно отозвался Максим.

– Ну, я же тоже девчонка, Максим, – засмеялась Ева.

– Нет, ты не девчонка, ты – Ева, – с гордостью произнес Максим.

Они оба рассмеялись. Засобирались в гости.

– Ева, – нудил Максим. – Ну, можно, я не пойду? Ну, Ева?

– Прекрати канючить, – отрезала Ева, – ты что, хочешь бросить меня одну?

Тут Максим не нашелся, что ответить и неохотно, но все же стал одеваться.

Ева вышла через несколько минут в эффектном черном платье с модным тогда люрексом, выгодно подчеркивающим все достоинства стройной фигуры, и туфлях на высоких каблуках. Свои белокурые волосы она уложила в какую-то сложную прическу, провела по губам помадой и подкрасила и без того черные ресницы.

– Ну, как я тебе? – покрутилась Ева.

Максим громко свистнул.

– Ева, отпад. Какая же ты у меня красавица, – с восхищением ответил Максим.

– Последний штрих, – мать нанесла за уши и в ложбинку на шее духи «Climat» – страшный дефицит. По комнате поплыл дивный аромат. – А ты? Еще не готов? – спохватилась Ева. – Давай помогу одеться. Ну, вот. Теперь и ты у меня отпад.

Она отступила на несколько шагов, любуясь сыном. Закованный в черные брюки и белую рубашку с коротким рукавом, Максим кисло улыбнулся.

– Терпеть не могу такую одежду – ни побегать, ни поиграть, как в тисках.

– Зато красавец какой, – заметила Ева.

Они вышли из квартиры и позвонили в соседнюю дверь. Им тут же открыла какая-то женщина. «Прислуга», – узнал Максим позже, и проводила их в комнату, служившую столовой-гостиной. Им навстречу поднялась маленькая невзрачная женщина. Максим едва на нее взглянул. Она протянула Еве обе руки, и они обнялись. «Ну, прям, старые друзья», – подумал Максим, невольно засмотревшись на Еву.

– Меня зовут Петр Михайлович, – представился генерал Власов, протягивая Максиму руку для пожатия.

– Максим.

– Прошу вас, садитесь, – пригласил генерал Власов гостей к столу.

Все чинно расселись.

– Это моя супруга – Раиса Николаевна.

Раиса Николаевна кивнула.

– Максим.

– Это наша дочь Наталья, – представил генерал Власов.

– Максим, – снова повторил он.

Наконец, с представлениями было покончено, и они приступили к трапезе. Чего тут только не было, стол просто ломился от разнообразнейших яств. У Максима глаза разбегались – икра красная, черная, видов пять сыров, по центру – огромное блюдо с какой-то разинувшей пасть рыбиной, рядом, сверкая румяными бочками, лоснится поросенок. Прислуживала та женщина, которая открыла им дверь. Она незаметно подкрадывалась сзади, меняя блюда, подливая в бокалы детям компот, а взрослым – вино. Максим чувствовал себя не в своей тарелке. Он никогда еще не видел такого количества еды, а чтобы еще прислуживали – вообще дикость какая-то. Он молчал и в основном глазел по сторонам. Очень большая светлая комната, на полу начищенный до блеска паркет, на окнах – тяжелые портьеры, у одной стены – сервант, празднично сияющий переливавшимся всеми цветами радуги хрусталем, посередине – длинный, накрытый белоснежной скатертью стол. Но самое любопытное – это свисавшая с потолка огромная хрустальная люстра. «Как в театре», – подумал Максим.