Колхозники давно растащили из усадьбы по дворам всё, что можно было увезти на телегах и отволочить волоком. Дворы их, однако, краше от этого не стали, а вот барский дом в результате набегов теперь выглядел как единственный гнилой зуб в широко улыбающемся рту старой крестьянки.
Корреспондент областной газеты «Знамя труда» Иван Борзов, долговязый очкарик с пронзительным взглядом, прибыл в Дворнягино по заданию редакции с целью описать достижения колхозников в только что завершённом аграрном году.
Газик председателя колхоза, любезно подбросивший журналиста от железнодорожной станции в деревню, взвыв от натуги, выбросил залп грязи из-под задних колёс и, мотаясь по колеям, как пьяный мужик, укатил куда-то дальше.
Борзов приложил ладонь к пылавшей с утра от жара голове, брезгливо, двумя холёными пальцами, счистил с галифе и кожаной куртки то, что набросал на прощание автомобиль, и осмотрелся…
Налево, чуть поодаль, кривилась улица с увязшими по пояс в земле бревенчатыми домами. На пригорке справа, за каменной аркой, вытянулся ещё один, двухэтажный, старого кирпича, с пустыми глазницами окон.
А прямо перед ним шевелила клочками облупившейся краски контора, бывшая когда-то флигелем, где жил выписанный из столицы агроном. Со слеги над крыльцом конторы понуро и покорно свисал подмокший кумач.
Иван решительно перепрыгнул через лужу и двинулся по направлению ко входу. Но перед самым порогом вдруг, как под гипнозом, посмотрел ещё раз направо, на барский дом, да так и застыл на ступеньке с полусогнутой ногой.
Из широкого проёма, служившего когда-то парадным входом для господ, на него внимательно смотрели печальные глаза худой до невозможности, сидящей на задних лапах собаки. Надо полагать, собака была очень крупной, поскольку даже сидя, она возвышалась над полом не меньше чем на метр. Но более всего поразил Ивана взгляд собаки: гордый и в то же время какой-то обречённый…
– Эт он вас, дорогой товарищ карриспиндент, изучат! – с готовностью пояснил Ивану широкоплечий луноликий мужик в синей телогрейке, вышедший покурить на крыльцо конторы. – Вы ведь карриспиндент, так?
– Иван Борзов, газета «Знамя труда»!
– Иван Дормидонтыч, председатель колхозу! – ответил мужик, выпуская густой клуб дыма уголком рта в сторону. – Щас вот докурю, и разместим вас на постой, лады?
– Как будет угодно, – согласился Иван. – Только, может, для начала я задам несколько вопросов?
– Да куды нам спешить? – отмахнулся председатель. – Сельхозработы один хрен закончились, а в таку погоду тока дома сидеть да водку жрать! Вы как насчёт ентого дела, кстати?
Он выразительно поскрёб себе шею толстым указательным пальцем.
– А? Что? – смутился было Иван, но потом собрался и решительно мотнул тут же загудевшей от обиды больной головой: – Не-не! Не употребляю!
– Жаль! – искренне посочувствовал председатель. – У нас ведь тут развлечений никаких нету. Был клуб, да заведущая о прошлом годе тож в город подалась. Грит: «Не хватало ещё с тоски тут у вас удавицца!»
Председатель поплевал на огонёк папиросы, растёр её, полупотухшую, в широкой мозолистой ладони и пригласил кивком корреспондента:
– Ну, пошли!
– А скажите… – пробормотал тот, поднявшись ещё на ступеньку и протянув руку в направлении барского дома, – что за порода такая у этого пса?
– Дед мне грил – борзая! – отвечал председатель, придерживая дверь. – Помню, пацанёнком был, их тут целая свора бегала. Штук десять, не меньше. Ристократы, ядрёнать! С нашими деревенскими не якшались и собачьих свадеб не играли, всё промеж себя! Вот и повывелись терь вчистую, суки!
– А что, в деревне охотников у вас разве нету? Ведь борзая – это же первоклассная собака! Умная, стремительная, благородная. Ей цены нет! Мой дед все гда держал пару гончих, а о борзых только мечтал – не по карману.
– Дак ей же в придачу ещё и лошадь надобно! – криво усмехнулся председатель. – За ней ить не угонисся – она шибче зайца чешет. А мужикам лошадя для своих нужд потребны, а не по лесам да полям за зверьём гонять.
В конторе со стен на корреспондента пытливо глянули хитро прищуренный Ленин и поднявший в сомнении левый уголок рта Хрущёв. Достоинства и обречённости, как у гордого пса, в их глазах Борзов не заметил. Скорее, наоборот.
– А что это вы, батенька, всё больше богзыми интегесуетесь, а не заданием гедколлегии? – спросил Ильич и заложил большой палец за жилетку.
– Ты пидарас? – с широкой улыбкой вопросил Борзова Никитушка. – Гляди, с такими мыслями живо у нас пойдёшь на два года на лесозаготовки!
Читать дальше