Да, это я помнила. Как он «застолбил» своё право!
Я со злостью посмотрела в спину этому мужику. Маньяк какой-то!
Что за средневековье такое! Какое у него на меня право?
Как вообще можно изнасиловать человека и считать его своей женой?
– Это мы ещё посмотрим! – вырвалось у меня.
– Ничего не выйдет, Лада! Они тебе на запястье уже клеймо поставили!
Я посмотрела на запястье – действительно, там стояло клеймо. А вот на другом запястье клеймо тоже было, но перечёркнутое, как будто стёртое.
– А это что? – я показала Лизе на зачёркнутое клеймо.
– Видно, совсем тебе плохо было, Лада! Ты же сама перечеркнула клеймо на сожжении мужа. Вдова берёт палку из костра мужа и прикладывает себе на руку. Только так муж может отпустить тебя из своей жизни. Ваша семья сгорает вместе с ним, и ты становишься свободной.
Это уже вообще какой-то ужас!
Ещё и клеймо мне поставили. Что за игры идиотские?
Клеймо, наряды, порядки какие-то странные…
Посмотрела на руки – руки вроде мои, только маникюра нет…
Не иначе, как меня продали куда-то в захолустье, в рабство, в какую-то секту. Было ж в новостях про каких-то сектантов, там целые посёлки в лесах есть, и люди квартиры свои продавали, чтобы к ним попасть, и уходили туда жить, отказавшись от всего мирского. Наверное, и мой драгоценный муж от меня таким образом избавился.
Хотя…
Не убил, не покалечил – и то хорошо. А то сидела бы сейчас овощем в инвалидном кресле, и наследство всё мужу бы досталось. У меня мурашки по спине побежали от мыслей, что пришли в мою шальную голову.
Странно то, что я не помню большой промежуток своей жизни. Где была и что делала все эти дни?
Вернее – с осени до сегодняшнего дня, а сегодня у нас – начало лета, судя по погоде и природе.
Закат мы провожали, пока ехали по полю. Я плохо разбиралась по росткам на поле, что это растёт: пшеница или рожь. Но поле мне показалось бесконечным.
Если есть поле – значит, и посёлок недалеко. Наконец-то мы скоро будем среди людей, и этот маскарад закончится.
Мальчик спал у меня на руках, он вообще старался не отходить от меня.
Я так мечтала о ребёнке – долго и мучительно. Не раз просила мужа взять из детского дома малыша, но он был против этого, говорил, что сами родим. Сколько слёз, лечения, даже, послушав бабок, в храм ездила, и ничего не помогало. А теперь эти люди говорят, что это – мой ребёнок.
Я рассматривала его: он был светловолосый, большие карие глаза с большими ресницами и ямочки на щёчках. Он бы был красивой девочкой. Такое лицо – для девочки мечта, а тут мальчишка.
Я нюхала его макушку, он там вкусно пах каким-то сладким молоком – или это сено так на меня влияло? – к вечеру стало холодать, и я завернула малыша в покрывало.
Где же мама твоя, малыш? Как женщина могла отдать такого маленького на съёмки?
А вдруг у меня с крышей не всё нормально? Вдруг он упал бы с телеги и покалечился?
Как-то странно…
Никаких квадрокоптеров для съёмок, и такая большая территория задействована…
Не пойму: зачем столько денег вложено, и для чего это сделано?
Пока одни вопросы и ни одного ответа…
После очередного холма в долине я увидела огни деревни. В домах светились огоньки, и мы к ним приближались. На душе стало радостней – скоро я увижу людей.
Как мне надоело трястись в этой телеге, и когда уже это закончится?
Но когда мы подъехали к деревне, и я увидела, что это не фонари, а факелы, то с грустью подумала, что театр продолжается, и нормально помыться и сходить в туалет, видимо, не удастся.
Мы подъехали к крайнему тёмному дому, он был как бы на холме, и остановились.
* * *
Кузнец, спрыгнув с лошади, прошёл вперёд, открыл нам ворота и завёл телегу во двор.
– Заходи, хозяйка! Теперь – это твой дом, – сказал он мне и открыл дверь в дом.
Я вылезла из телеги и пошла в дом вслед за кузнецом. Он зажёг факел каким-то камнем – я так и не поняла, как он это сделал – и осветил большую комнату этого деревенского дома.
На полу лежал самотканый длинный ковёр. Справа была большая печь – я такую видела в деревне – слева был стол с лавками, и возле него стоял буфет с посудой. Над столом висел образ богородицы с лампадкой.
Кузнец зажёг лампу, которая висела на цепях посреди потолка, и поставил факел возле печи в специальную подставку.
– Дрова для печи сейчас принесу. Справитесь сами затопить печь? – спросил он.
– Справимся, батюшка. Где мне спать с Мишуткой? – спросила Лизка за спиной.
Читать дальше