Светлана Колотова - Амулет

За такими грустными размышлениями мы добрались до госпиталя. Больному уже можно было принимать посетителей, но, судя по больничной выписке и пустой тумбочке, к нему особо никто не ходил. Причём вообще. Это чувствовалось. Мужик был достаточно симпатичен, с грамотной речью. По сути, его должна была бы посещать либо жена с детьми, либо любимая девушка. Но он был один. Удача покинула его, девицы покинули его, и здоровье тоже. Ему оставалось всего ничего, чтобы помножиться на ноль, затем девять дней, сорок и всё. Был человек, и нет человека. Да так бы и было, не вмешайся в этом дело добрая душа моего братца Артурки. Возможно, это вмешательство спасло или хотя бы изменило жизнь Димитрия. Не знаю, сложно судить по цветам, которые ещё не дожили до осени.

У каждого человека есть магнит. У кого-то он очень мощный, у кого-то очень слабый. У кого-то он притягивает деньги, у кого-то удачу, кому-то любовь. Человек живёт, пользуется этим магнитом или наоборот. Вы замечали, если человек притягивает деньги, они идут, делают его жизнь лучше. Человек притягивает любовь, и у него тоже всё хорошо. Часто таким людям завидуют. Кто-то хочет быть похожим на них. А еще чаще бывает так: катило человеку по жизни, катило, и бац – удача оставила его. А бывает, и вообще по жизни нет удачи. Ну, вот вроде бы есть всё: и мозги, и внешность, и воспитание, а удачи у человека нет. Кто-то начинает винить себя, кто-то близких, кто-то усердней погружается в работу и гробит на ней остаток здоровья. Но очень мало тех, кто задумывается о том, что причиной всех своих неудач является он сам. Что стопор находится в его голове. Он мог появиться ниоткуда. И энергетический поток, не важно, финансовый или ещё какой-то другой, может замедлиться, остановиться или вообще просто пойти вспять.

Сам по себе человек никогда не сможет ни найти, ни понять, что же его застопорило, как ему выбраться из этой ситуации. Это очень сложная задача и для опытного психолога. Никто, даже раскрываясь на 100 процентов, не может указать именно на эту песчинку, которая вызывает необратимые изменения.

– Димитрий, – сказала я, – давай так: я, возможно, и намного старше (приятная эмоция удивления, мы выглядели ровесниками), но давай будем на ты.

– Хорошо, – сказал он, – у меня нет денег, совсем, Артур на телефон кидает, я в ноль разорён. Я не смогу заплатить за твой амулет.

– Хорошо, – ответила я, – в качестве исключения я его сделаю для тебя. По расчёту мы с тобой позже обсудим. Мне нужно полное доверие и полная расслабленность. Готовность отвечать на абсолютно любые вопросы и готовность всегда быть на связи некоторое время.

– А если я не смогу с тобой расплатиться?

– Сможешь, – ответила я, – будь уверен, сможешь.

Я очнулся в госпитале. Как оказалось, у меня был обширный инфаркт и в ближайшее время я не смогу работать. Не смогу платить по кредитам и долговым обязательствам. Круг замкнулся. Я оказался на самом дне ямы. Мне даже не надо было переставать копать, потому что копать было некуда. Это было дно дна. Учитывая стоимость лечения, я вышел бы из больницы не просто нищим, а должным лет на триста вперёд. Я с трудом доковылял до окна. Пятый этаж. Да уж, кости переломаю, а чтоб наверняка, точно не получится. Грустно, даже в этой ситуации мне почему-то не везёт. Я смотрел на золотой листопад, несущийся по ухоженным дорожкам больничного парка, и с тоской вспоминал её – главную боль свей своей жизни – Злобову. Мы познакомились с ней пять лет назад, друг попросил подвезти его девушку.

– Так, тусуюсь с ней, – сказал он.

Она мне не понравилась, полноватая, подбородок тяжёлый, ну так, из таких вырастают тётки, а не леди. Сидела на заднем сидении моего Ауди и грызла сначала семечки, потом орешки. За ними в ход пошли сухарики. Бесило её хрустение и крошки, бесило так, что хотелось свернуть её лупоглазую башку. Если б я это сделал тогда, уже отсидел бы и вышел. Не таким нищим, каким был на сегодняшний день. Мне нужно было оставить её у её бабушки и забрать на обратном пути через день. На заправке она пересела рядом. Я с удовольствием заметил, что этот хомяк не загадил моего сидения. Более того, она протёрла рожу и руки влажной салфеткой, всё аккуратно сложила в бумажный пакетик с заправочного перекуса, выбросила в мусорку.

– Сколько лет? – спросил я.

– Шестнадцать, – ответила она.

“Старше выглядит”, – подумал я, причём лет на десять как минимум.