Ольга Югова - Воспоминания Ольги Владимировны Поповой. Часть II

Попы всячески привечали расторопного Петю, ласкали его, угощали в алтаре свежими просфорами с так называемой «теплотой», которой причастники запивали причастие. Теплота эта была разбавленное водой красное вино, несколько подслащенное сахаром. Или на самом деле церковный причт не замечал, что Петя смахивал себе в карман не один пятак с тарелочки; скорее всего они просто смотрели на это сквозь пальцы, чтобы не наделать шума. Но однажды братья Поповы поймали его, отобрали пятаки и пригрозили, что скажут об этом отцу. Петя выл и умолял не доводить дела до отца, обещал, что «больше не будет». Андрюша и Володя и сами не хотели в доме скандала, поэтому согласились на том, что Петя сам вернет деньги попам и попросит прощения. Так и сделали. Но после этого у Пети пропал всякий интерес к церкви. Под разными предлогами – отсутствие времени, много задали на дом, недомогание и т. п. – ему удалось отделаться от титула церковного служки, и он с полным удовольствием стал в свободное время бегать и играть с ребятами на улице.

Василий Андреевич Попов с детьми. Слева направо: Андрюша, Петя, Алеша, Сережа, Наташа

Я несколько отвлеклась от темы – от увольнения Василия Андреевича с работы. Тут за него вступилось все духовенство. Дело-то происходило уже в годы реакции. Попы подняли на ноги всё и вся, дошли до самого митрополита и сумели доказать, что начальник дороги чуть ли не безбожник, а Василий Андреевич никогда никаких «вольнодумных» идей не имел, и увольнять его верх несправедливости, и т. д. и т. д. В общем, духовенство так насело на министерство, чуть что до царя не довели это дело, и министерство приняло срочные меры. Василий Андреевич сам не пожелал восстанавливаться в должности старшего врача. После всего пережитого он не чувствовал себя в силах с прежней энергией вести эту работу, опять встречаться с теми же людьми, без конца вести на эту тему разговоры и т. д. Ему хотелось выбраться из Томска в Челябинск, где у него был трехкомнатный домик. Поэтому, когда ему предложили просто остаться на работе железнодорожного врача и указать, в каком районе он пожелает работать, он и указал Челябинск. Получил туда назначение и переехал доживать век в свой челябинский домик. Железнодорожная больница помещалась рядом с его домом, так что и на работу ходить было близко. Участок при доме у него был большой, Феня развела там огород, завела корову, кур, большое хозяйство. Конечно, зажили они неплохо, но на нас всех это отразилось основательно: вместо 600 р. зарплаты в месяц, Василий Андреевич стал получать всего 100 р., и уже не мог посылать денег своим сыновьям. Надо было нам всем подумать о том, как встать на собственные ноги. Алеша-то (старший сын) сразу вышел из положения: пошел работать в капеллу Завадского аккомпаниатором и вторым дирижером и хормейстером, и поехал с ним и его капеллой по всей Руси великой.

Алексей Васильевич Попов

Нас с Сережей эти дела отца застали в Турине, в Италии. Теперь расскажу, как мы там очутились.

Когда началась революция 1905-го года, мы жили в Одессе. Моя бабушка, Лидия Яковлевна, переписывалась с Василием Андреевичем, и они постоянно обменивались мыслями о нашей судьбе. Университеты были везде закрыты, вот бабушка и надумала такой выход, как нам обоим, или хотя бы одному Сереже закончить высшее образование, а Василий Андреевич с нею согласился, и они стали писать нам о своих планах и предлагать нам решать. И если мы согласны, то и провести эти планы сразу в жизнь. Мы, конечно, с благодарностью согласились. А состоял их план вот в чем.

Бабушка в то время жила у себя в имении, в «Островке», в каком-нибудь километре от городка Владимира-Волынского. Кругом у помещиков была паника, крестьяне захватывали помещичьи земли. У бабушки ничего подобного не было. Она еще раньше отдала всю свою землю островецким крестьянам, так как и она сама, и Андрюша и Яша (ее сыновья) придерживались революционных взглядов. А чтобы оформить это, не навлекая на себя неприятностей со стороны царского правительства, она вошла в контакт с крестьянами, и те из своей среды выделили трех человек, которым они доверяли, и эти трое стали «арендаторами» бабушкиной земли. Фиктивный документ на «аренду» был по всем имевшимся законам оформлен, подписан и вошел в жизнь. Никого даже и не удивляло, что одинокая, старая, больная вдова не в силах вести большое хозяйство, и предпочитает сдать свою землю в аренду.