Александр Вендеров - Любовный квадрат. Драма из жизни зумеров

В этом полуразрушенном коровнике собралось у костра человек десять, и все мужского пола. Кто-то сидел на старых диванах и креслах, которые, видимо, прежние хозяева выбросили, а молодёжь принесла сюда для тусовок. Кому не хватило места на мягкой мебели, занимали ещё довольно крепкую скамейку. Долговязый парень лет семнадцати играл на гитаре и пел песни «Сектора Газа», «Кино», «Сплина» и других самых известных отечественных рок-групп, иногда заглядывая в тетрадку с аккордами. Рядом с ним сидел полный мужчина, на вид которому можно было дать около сорока лет, и Катя сперва подумала, что это папа гитариста. Хотя вряд ли: парень блондин, а мужчина смуглый седеющий брюнет. Его тёмные и слегка раскосые глаза выдавали тюркское происхождение.

Пока не наладилась общая беседа, люди общались небольшими группами, и Юра с Тамарой вкратце рассказали Кате и Аэлите, кто есть кто. Парня с гитарой зовут Пашей Мамонтовым, ему и правда семнадцать лет, он сейчас заканчивает последний класс школы. Мужчина, что сидит рядом с ним и задумчиво смотрит на огонь, – это Алёша Рысин, художник из Москвы, живущий сейчас здесь на даче. И, конечно, он не приходится отцом Паше, у него вообще детей нет. А вот тот видный юноша, что сейчас открывает баклажку пива, – Володя Иноземцев из деревни Гриньково, что в семи километрах отсюда. Здесь, в Миронцево, у него бабушка живёт. Ему всего-то шестнадцать лет, он в девятом классе, но выглядит значительно старше. Катя ожидала увидеть в захолустной деревне какую-то быдловатую и перманентно пьющую публику, не отмеченную печатью интеллекта, однако реальность как будто иная: собравшиеся в заброшке производили впечатление приличных людей.

У Кати и подруг было с собой два литра водки и шесть литров пива. Юра тоже купил пенного напитка, а вскоре оказалось, что и Володя со своим другом Максимом Соловьёвым принесли живительную влагу. У костра наступило веселье. Пили водку и запивали то пивом, то газировкой. Совсем не употреблял только Паша Мамонтов. Он играл песни, которые ему заказывали другие, и оказалось, что с гитарой он управляется здорово. Катя на таких мероприятиях, как эта вечеринка у костра, любила попеть. Голос у неё был чистый и глубокий в сочетании с хорошим музыкальным слухом. Особенно ей понравилась «Кукла колдуна» группы «Король и шут», которую пели хором не менее десяти человек. Тут уже и Катя показала свои вокальные способности.

Алёша Рысин теперь оказался между Пашей Мамонтовым и Катей Полещук. В перерывах между песнями, которые Катя знала и любила, они вели обычные для знакомства разговоры. Катя сказала тогда:

– Мы сюда с Тамарой на два дня приехали оторваться, попить да покурить. Скучно из-за этого ёбаного карантина. Вот и Катю сагитировали на поездку.

– В смысле тебя?

– Нет, другую Катю. Вон она рядом с Тамарой сидит и прямо сейчас водку в стопку наливает.

– Ах, она тоже Катя? Не знал.

– Собственно, она уже не Катя, а Аэлита. Она чуть больше двух месяцев назад, в конце февраля, поменяла и имя, и фамилию. Была Екатерина Конопля – стала Аэлита Михайлова. Но мы всё равно её по-старому называть будем.

– А почему именно Аэлита? Про фамилию я понимаю: должно быть, всю жизнь слышит шутки про это растение.

– Конечно, над ней же постоянно из-за фамилии прикалывались – вот и взяла девичью фамилию бабушки. А имя? Не знаю, почему Аэлита. Видимо, хотела так сделать.

Алёша рассказал о себе, что ему тридцать семь лет, что он зарабатывает на жизнь рисованием, вот только вследствие эпидемии остался совсем без заказов и, само собой, без заработка. Живёт на улице Маршала Катукова в московском районе Строгино, а теперь из-за карантина уехал в деревню.

– Сюда теперь вообще много народу приехало, и я думаю, что не столько от ковида прячутся, сколько от мер наших властей по борьбе с ним.

– А я никак не могу к бабушке в Беларусь поехать: граница закрыта, – ответила Катя. – У меня много родни там, в Осиповичах Могилёвской области: и мама, и папа родом оттуда. Мы каждый год ездили, а теперь нельзя…

– Ты знаешь белорусский язык?

– Да так, на колхозном уровне. Там же не по-белорусски говорят, а по-русски или на трасянке. Ну, на смеси русского с белорусским.

– Знаю этот термин, встречал в интернете. А здесь ты впервые?

– Да, впервые. Но Тамара мне часто рассказывала про свою дачу. Мы с детских лет вместе, хотя Тамара и моложе меня на два с половиной года.

Вечер продолжался. Общество, собравшееся на ферме, снова раскололось на мелкие группы, а Паша Мамонтов тихонько бренчал на гитаре что-то для себя и погрузился в собственные мысли. Юра выпил водки, слегка захмелел и смотрел на огонь, ни с кем не разговаривая. Алёша потягивал пиво из полуторалитровой бутылки, которой ему хватит до ночи, и наблюдал, что делают другие. Ему как художнику это интересно. Аэлита с Тамарой громко разговаривали и пели песни, а Катя, ощутив достаточную для приключений степень опьянения, пошла дальше знакомиться с ребятами, и судьба свела её с Максимом Соловьёвым. О чём они говорили, оба по причине опьянения наутро помнили смутно, но вот тактильные ощущения! Короче говоря, оказалось, что семнадцатилетний Максим, одноклассник Паши, очень здорово целуется. «Малолетнего совращаю» , – мелькнула мысль у Кати. Сначала целовались на ферме, после пошли прогуляться по деревне и продолжили столь приятное занятие на автобусной остановке.