Ольга Панина-Смольская - Горькие и сладкие цветы судьбы

В сердце Георга что-то кольнуло.

– Я как раз хотел посетить Италию, – тихо сказал он.

– Художнику непременно надо побывать в этой стране и поучиться у старых мастеров, – поддержала его Ада. – А когда вы собираетесь ехать?

– Пока не планировал точно, возможно, поеду следующим летом.

– А я, дай Бог, уже через месяц буду там! – с воодушевлением сказала она.

– А как же наши планы написать ваш портрет? – глаза Георга будто потускнели. – Я не успею за такой короткий срок, работаю я обычно подолгу.

– Тогда начнём писать здесь, а закончим в Италии. Хорошо я придумала?

– А стоит ли начинать, если неизвестно, когда я смогу его закончить? – упавшим голосом спросил художник.

– Дорогой Георг, можете прийти уже завтра утром делать эскизы к портрету. Начнём работу, а потом обязательно продолжим. В любом случае, я вернусь сюда месяца через два или чуть позже… За домом будет смотреть моя помощница. Вы можете мне звонить, запишите мой номер, потом ещё обсудим некоторые детали.

Георг слегка кивнул и записал её телефон.

– Ливень прошёл, нам пора. Спасибо вам, Ада, за обед. – Михаил поднялся из-за стола. – Вы спасли нас от дождя и простуды,

На прощанье Ада пожала им руки. Георг задержал руку женщины в своих ладонях дольше положенного, а она и не думала её отнимать и даже ответила ему лёгким пожатием. У Георга потеплело на душе. Но когда они с Михаилом пошли по переулку, его снова охватило беспокойство, и сердце сжалось от какого-то пронзительного чувства – то ли радости, то ли тоски.

– Что это со мной? – удивился он. – Я всегда умел владеть собой…

На следующий день Георг застал Аду в саду за чтением. Она сидела за небольшим столиком под яблоней, ветви которой клонились под тяжестью спелых плодов. Земля вокруг дерева была усыпана крупными яблоками, которые выглядывали из низкой травы красно-розовыми боками. И вновь вспомнился Георгу библейский райский сад – картины Кранаха и Дюрера, на которых изображены прекрасные обнажённые Адам и Ева до грехопадения, не ведающие своей наготы, доверчивые и безмятежные. Художник подумал, что в следующий раз обязательно напишет Аду под этой яблоней, но сейчас ему хотелось изобразить её в старинном кресле у окна или камина, загадочной, царственной.

Молодой человек окликнул женщину.

– Я рада вас видеть! – она отложила книгу и поспешила к калитке. – Как вы нагружены!

– Это мои рабочие принадлежности и подарки для вас, – художник достал из сумки большую коробку шоколада и высвободил из бумаги картину. – Мой автопортрет, вам на память.

– Вы дарите мне свой автопортрет? – удивилась она.

– Да, именно.

– Это очень необычный и дорогой подарок. Я даже не знаю, как вас благодарить.

– Благодарить не надо, я буду счастлив, если картина будет у вас.

– Какой вы… Давайте занесём картину в дом, я хочу её внимательно рассмотреть.

Они вошли в просторный зал, и художник поставил картину у стены.

– Это философский автопортрет, – сказал он.

– Вот как, – словно про себя, произнесла женщина, не отрывая взгляда от картины. – А что означают эти животные и птицы?

Георг промолчал.

В центре полотна, на дальнем плане, Ада увидела фигуру Георга, выходящего из какого-то античного дворца с мольбертом в руке. Слева была изображена большая серебристая рыба, справа – две обезьянки на лианах, из зарослей выглядывал лев, а в траве притаилась крупная змея. Возле террасы дворца сидела птица в клетке, а в вышине парил орел. На небе – одновременно – были и солнце, и луна, и звезды.

– Загадочная картина – с подтекстом, – задумчиво сказала Ада. – Таинственное послание… Что вы хотите сказать зрителю?

– А как вы думаете?

– Я думаю, вам хотелось приоткрыть то, что спрятано в глубинах вашего подсознания и в тайниках вашего сердца.

– Вы искусствовед? – живо спросил молодой человек.

– Вовсе нет. Просто я почувствовала скрытый смысл вашей работы.

– Вы меня поразили.

– А вы – меня. Да ещё как!

Оба рассмеялись.

Ада предложила Георгу выпить чашку кофе, но он отказался, объяснив, что уже хотел бы погрузиться в работу.

Он усадил Аду в старинное кресло у большого окна и стал поправлять ей волосы, близко наклонившись к ней, так близко, что ощутил лимонный аромат её духов и свежий запах её упругого тела. У него закружилась голова – он отпрянул и отошёл к мольберту.

Помолчав, Ада спросила, не включить ли музыку, и Георг тут же согласился.

– Что будем слушать? У меня много классики, выбор за вами.