Ульяна Сысоева - Реалист

Их единственный сын Марк страдал от эпилепсии. Болезнь осаждала мальчика с каждым днем все больше и вызывала серьезные опасения. Приступы начали чаще случаться днем, когда он был в школе, и родители не могли ему помочь. А ночные приступы стали более продолжительными. На лечение нужны были деньги и немалые.

Поэтому Милане приходилось только смущенно кивать и оставлять мужа в покое, позволяя ему искать попытки заработать большие деньги. Она любила Влада всем сердцем и не хотела напрасно обвинять, но недобрые мысли посещали ее голову все чаще. Ведь сына она любила не меньше. Однако, не в ее праве было выдвигать обвинения. Сама Милана не имела работы, хоть и безутешно искала, но путь ее был более очевиден и предсказуем.

По образованию Милана филолог, но так уж сложилось, что писать ей не дано. В этом деле на передний план выходит фантазия, а грамота – дело наживное. К тому же редакторы могут за тебя поработать. С самой первой книги Милана помогала мужу в редактировании, указывала на моменты, которые стоило исправить, искала ошибки и тому подобное.

Она не отговаривала Влада и вместе с ним надеялась на успех затеи с новой книгой, просто ее работа стала бы планом «Б». В отличии от Влада, Милане нужен был запасной причал, чтобы не начинать все с нуля.

И даже, возможно, не с нуля, а с минусов.

Весь оставшийся день Влад работал, и теперь уже жена старалась ему не мешать. Она тихо работала в саду, готовила и помогала Марку с домашним заданием, сидя в его комнате на втором этаже.

К вечеру, как обещано, работа была окончена.

– Здорово! Такой большой синопсис, – сказала Милана, получая текст в руки. – Какой же будет сама книга?

– Да-а, – посмеялся Влад. – Я наверняка перестарался. Подумал, этот жанр требует больших подробностей.

Оставив жену за чтением, Влад поднялся в комнату сына. Еще в проходе были слышны приглушенные звуки немного фальшивящей скрипки.

Дверь открылась, и уши мужчины поразил громкий визг инструмента. Он непроизвольно скривился.

– Па-ап! – простонал Марк.

– Ха-ха! Ты должен привыкать к чужому вниманию. Ты же будешь музыкантом!

Одиннадцатилетний мальчик надулся.

– Нет, это не так.

– Что? Почему же?

– Я…, – мальчик растерялся и присел на кровать, положив скрипку рядом. – Я не думаю, что из меня что-то выйдет. Еще этот конкурс… Не надо было мне соглашаться на участие, – он нервно теребил конский волос у смычка. – Ты же сам все слышишь – это звучит уродски.

– Не надо так. Все творцы сомневаются, и все начинают подобно тебе, но им дается успех благодаря труду и тренировкам.

Влад присел рядом, чувствуя, как внутри него все начало сжиматься. Ему было жаль сына за его настрой к жизни – Марк начал разочаровываться даже в том, что его когда-то радовало.

– Папа! Разве я похож на всех?! – вскочил с места Марк.

У Влада руки сами собой потянулись поддержать сына, чтобы тот не упал. И мальчик это заметил.

– У музыканта не должны дрожать руки! Музыкант не должен валиться в судорогах на сцене! А вы не сможете ходить за мной вечно. У меня так никогда не будет нормальной жизни из-за этой дурацкой эпилепсии!

Мальчик яростно схватил скрипку и небрежно бросил в футляр. Смычок упал рядом.

– Почему вы не можете оплатить мне лечение? Не можете взять кредит или что-то еще там…

– Марк, когда в семье работает один человек, кредиты не выдают. Как только мама устроится на работу, посмотрим варианты. Но, понимаешь, у меня нет стабильного заработка – могут отказать из-за этого.

– Но только на твою зарплату мы же смогли купить этот дом?

– Да, только… То были сбережения. Мы потратили все.

– Не надо было его вообще покупать.

– Знаю. Только кто мог предсказать, что всего через четыре месяца откроется твоя болезнь. И еще начнет так усиленно обостряться.

Влад, не зная, куда девать руки, провернул часы вокруг руки, затем всмотрелся в циферблат и увидел, что секундная стрелка начала метаться вперед-назад. В напряженной тишине начали раздаваться сдавленные всхлипы. Марк сидел на коленях у футляра и, потирая изгиб скрипки, уливался слезами.

– Что же ты? Все будет хорошо, я обязательно заработаю денег, обещаю… – присел Влад рядом.

– Я скрипку поцарапал.

– Оу, ну что же так плакать над ней?

– Она у меня одна, другую вы все равно не купите.

– Не преувеличивай. Все же в порядке с ней! Подумаешь – пара царапин. К тому же ты вроде уже и не хочешь быть музыкантом?

– Я не знаю, – тяжко вздохнул Марк, уже перестав плакать, и вытер рукавом щеки.