Григорий Шепелев: Пастушок. Роман

– Я не знаю, – стала терять терпение Ирка, – не мне об этом судить!

– К счастью, да. Вы бы осудили себя на смерть, что было бы даже несправедливо. Я уж не говорю о милости! Мне досадно, что вы пришли к таким удивительным выводам и итогам, мадемуазель. Я не утверждаю, что это плохо, что всё должно быть иначе. Я утверждаю только, что раздосадован. Чёрт возьми!

С этими словами витиеватый халявщик, державший розы левой рукой в кожаной перчатке, пальцами правой схватил одну из четырёх пуговиц на своей шинели и оторвал её. После этого ослепительный металлический кругляшок с двуглавым орлом был протянут Ирке.

– Мадемуазель, возьмите!

Ирка взяла, чисто машинально протянув руку. Масса предмета, который лёг на её ладонь, была впечатляющей.

– Золотая? – приподняла Ирка брови.

– Конечно. Возьмите, мадемуазель!

Два последних слова были обращены к Лариске. Ей на руки легли розы. Расставшись с ними, более чем загадочный незнакомец резко мотнул головой, стряхивая с чёрных волос подтаявший снег, поднял воротник, открыл дверь и вышел из магазинчика прямо в белый февральский вихрь, который обрушился на Москву девятого марта.

Было уже одиннадцать вечера, когда Ирка сошла с электрички на станции «Павловский Посад». Спустившись с платформы вместе с десятком других поздних пассажиров, она направилась через площадь к крытому рынку, чтобы его обойти и попасть на улицу Кирова. Там стоял двухэтажный многоподъездный дом, в котором снимала она квартиру. Дом был начала прошлого века. Его хотели снести ещё при Советской власти, но вместо этого снесена была сама власть, а в новом столетии всем уже окончательно стало и не до этого дома, и не до этого городка с его контенгентом.

Все основные вещи были вчера перевезены на такси. Поэтому Ирка несла в руке лишь пакет с десятком яиц, двумя огурцами, буханкой хлеба и маслом. Маленький городок уже засыпал. Прохожих было чуть-чуть, машин – ещё меньше. Снегопад стих, и небо полностью прояснилось. Рогатый, но безголовый месяц так вероломно тянулся своими жёлтыми пальцами к монастырской церкви, что можно было подумать, он собирается взять себе её золотую голову. Вдалеке, за монастырём, белело затянутое льдом озеро. Ирке было холодно и тоскливо. Когда она огибала рынок, её мобильник нарушил мрачную тишину привокзальной площади.

– Чего надо? – недружелюбно спросила Ирка, выйдя на связь.

– А где твои вещи? – миролюбиво спросила Женька, – ты что, уже переехала?

– Тебе скучно? – вспылила Ирка, – лайкни в соцсети какую-нибудь картинку с древнеиндийской свастикой или разожги ненависть к какому-нибудь дерьму – мгновенно получишь мощную развлекуху! Целых пять лет веселиться будешь! А от меня отстань! Поняла?

– Ты сама фашистка, – всхлипнула Женька, – сама отстань! Кто к тебе когда-нибудь приставал? Я делала всё, чтоб мы с тобой жили мирно! Я так старалась!

– Ты слишком слабо старалась. Всего два зуба мне выбила молотком, только половину зарплаты у меня спёрла! Кто так старается? Ты халтурщица!

– А ты сука, свинья, обманщица! – зарыдала Женька, – да, ты всё врёшь! Я тебе не выбила зубы, а только губы разбила в кровь! А деньги мне были очень нужны, я ведь объяснила!

Ирка молчала. Она шагала уже по улице Кирова, иногда забираясь в сугроб от встречных машин, чтоб те её не забрызгали реагентами. Женька громко ревела в трубку. Потом она неожиданно успокоилась и сказала, чиркая зажигалкой:

– Кстати, меня уже на другую подстанцию переводят. Сказать тебе, на какую?

– Конечно же, на центральную, в Склиф, – усмехнулась Ирка, – куда же тебя ещё? Разве что в Кремлёвскую! Но там нет никаких подстанций.

Женька от удивления что-то в комнате уронила, и, кажется, себе на ногу, потому что громко разойкалась. А затем начала орать:

– Да! Именно в Склиф! Но как ты узнала? Тебе кто-то позвонил? Кто?! Виктор Васильевич? Ну, конечно! Ведь это он всё организовал! Он дал мне рекомендацию в Склиф!

– Женька, не гони, – опять разозлилась Ирка, – Виктор Васильевич никогда тебе не поможет устроиться даже в морг, от тебя покойники разбегутся! Какой ещё к чертям Склиф? Ты что, нажралась?

– Я не нажралась, сама нажралась! – завизжала Женька и дала клятву, что их сосед, врач Виктор Васильевич Гамаюнов, действительно оказал ей поддержку с трудоустройством на центральную подстанцию Скорой помощи имени Склифосовского. Прозвучало всё это убедительно.

– Хорошо, – задумалась Ирка, – завтра я позвоню Виктору Васильевичу и выясню, пошутил он или свихнулся. Потом позвоню тебе. А сейчас ты мне уже надоела. Я подхожу к подъезду, спокойной ночи!