Тамерлан Тадтаев - Иди сюда, парень! (сборник)

А я гонял на своем байке с такой скоростью, что разглядеть, с какой стороны пришиты пуговицы на этой самой дубленке, было делом совершенно невозможным. Как-то возле второй школы меня обогнал УАЗ и тормознул перед самим моим замерзшим носом. Я, честно говоря, не из робкого десятка и могу постоять за себя, к тому же в коляске моего «Ижа» лежали карабин и парочка гранат. Остановился я, оторвал прилипшие к рулю ладони, сжал кулаки, разжал и, грозно насупившись, уставился на стоявшую ко мне задом машину. Но оттуда ни звука, как будто внутри все сдохли. Я подождал еще минут пять, пялясь на «таблетку», потом завел мотоцикл и попытался вырулить на дорогу, и в этот момент проклятый УАЗ взвыл, сорвался с места и снова преградил мне путь. А под колесами гололед, и я чуть не врезался в него. Эмоции взяли верх, я соскочил со своего железного коня, подбежал к машине, чтоб разобраться с ее водителем, и через стекло дверцы увидел морду Б. Ну и влип же, подумал я. От этого мудака чем дальше, тем лучше. Но так просто уходить не хотелось. Чего доброго, он подумает, что я струсил. Вот я и улыбнулся ему и помахал рукой: дескать, привет. А Б. даже не посмотрел в мою сторону, как будто я привидение какое. Он опустил стекло, выкинул окурок и обратился к рядом сидящему черноволосому, со сросшимися на переносице густыми бровями парню:

– Эй, Пума, не хочешь покататься на мотоцикле?

– Да нет, – отвечает тот. – Холодно что-то, скорей бы весна.

– Ну сделай пару трюков для меня, а? Ты же на таком еще не гонял.

– Ладно, уговорил, только езжай за мной, а то еще сломается, потом тащись пешком.

Пума выпрыгнул из УАЗа, подошел к моему мотоциклу и давай его заводить. Я тоже подбежал к своему «Ижу», но с другой стороны, вытащил из коляски карабин, на всякий случай перезарядил и крикнул:

– Эй, отойди от моего мотоцикла, добром прошу!

А тот как будто только сейчас меня заметил, говорит:

– Ты на кого дуло навел, мать твою?

Б. тоже высунулся из окошка и подзадоривает, гад, кореша:

– Пума, погляди-ка, на нем женская дубленка. Он, наверное, трансвестит! Тащи-ка его в машину, у меня здесь колготки чьи-то валяются и трусики.

– Ты, наверное, их со своей матери стянул, перед тем как шпокнуть ее! – крикнул я и бабахнул по мотоциклу – хорошо, в бак не попал. Тут из задних дверей УАЗа выскочили парни с автоматами и поперли на меня. Я перезарядил карабин и выстрелил первому под ноги.

– Эге, – произнес один из них, останавливаясь. – Да это же Маленький Таме с другого берега.

– Верно, – засмеялся другой. – Расслабьтесь, он свой.

– Таме! – обрадовался парень, которому я пальнул под ноги. – А я тебя не сразу узнал в бабской дубленке. Ты точно не стал трансвеститом?

– Да нет, – говорю. – Не стал.

Пума с пистолетом подошел ближе и, хлопнув меня по плечу, сказал:

– Слушай, я знаю одного еврея-портного, если хочешь, завтра заедем к нему, и он переделает твою дубленку…

– Не переделает, – крикнул Б. из машины.

– Почему это? – спросил Пума.

– Потому что уехал в Израиль!

– Хорошо, когда у тебя есть куда поехать, – вздохнул парень, которому я пальнул под ноги…

Еще шести нет, а уже темно. И морозно. Аж трудно дышать. Напрасно его жду, не придет, сам все сделает. Лучше зайти домой и погреться. Собака воет. Ох, не к добру. Застрелить? Нет, перестала. Сердцем собачьим почуяла опасность. Надо было посмотреть, куда повернула морду. Может, на наши ворота? Вой над своими хозяевами. Вечно спотыкаюсь о порог. Хорошо в комнате, тепло. Мать сидит на деревянном полу у печки и дремлет. Носки мне связала, чтобы на пикете ноги не мерзли. Померить? Нет, потом, когда уходить буду. Да где же он?

– Что ты опять задумал? – бормочет спросонья мать. – Ходишь туда-сюда. Покоя от тебя нет. У всех дети как дети, а ты?

И, уронив голову на грудь, засопела. Еще завалится на печку, думаю, обожжется. Нет, держит дистанцию. Интересно, почему не отключили газ? А, понятно. Чтобы этим, милиционерам, не было холодно. Сколько их понаехало. Говорят, семь тысяч, и все уголовники. Сам видел легавого с разными погонами. Кого хотят обмануть? И шинели не по размеру. У одного полы волочатся по снегу, на другом серая форма как распашонка…

Взрыв потряс стены. Я чуть из шкуры своей не выпрыгнул. Это стекла задребезжали или с неба звезды посыпались? Мать вскочила как сумасшедшая.

– Что случилось, кабул [1]? – шепчет она. – Ты куда? Оденься потеплей. Носки, носки не забудь…

Я искал Андрейку по всему городу, вернее, в той его части, что контролировалась нами. Другая половина все еще находилась в руках грузин, неделю назад захвативших ночью спящий город. В темноте на заснеженных улицах там и сям виднелись костры. Около них стояли изможденные бессонницей, страхом и холодом вооруженные люди.