Игорь Райбан - Когда будет дом…

Мы вернулись на кухню, я обиделся, что так повернулась фортуна, с горя допил, что оставалось из алкоголя.

Конечно, после этого мой разум затуманился.

Наверно поэтому не помню её имени.

Гуля куда-то отошла, мы остались на кухне вдвоем.

Тут принялся высказывать то, что взбредёт в голову:

«Зачем ты так делаешь, почему динамишь? Гуля сказала, что у тебя никого нет!

Ты же свободна!»

Вообщем приставать и домогаться к девушке, но только словами.

Уговаривал так и эдак, но она, ни в какую не сдавалась.

Тут встаёт в соблазнительную позу передо мной, это когда девушки гордо выставляют бедро с попой, как манекенщицы на подиуме, заявляет:

– Допустим, что у меня нет сейчас жениха и любовника. Но я не собираюсь ложиться в постель с первым же парнем, хотя…

Тут она переменила позу, меняя бедро, при этом вильнула офигенной задницей, туго обтянутой в джинсовые брючки.

– Я бы не отказалась переспать с тем мужчинкой. У которого усики, Слава, ведь его так зовут? Так вот, я бы с ним потрахалась во все дырки, если бы он меня позвал одним пальчиком. А с тобой – нет!! Ни за что!

– Ну и дура! – С этими словами ушёл из жилища Гули, ни с кем не попрощавшись, громко хлопнув дверью. Потом завалился к себе в «берлогу», лег спать, благо стояла уже глубокая ночь.

Больше ту девушку не видел, наверно она на следующий день уехала.

Никому не рассказывал, даже Славке, и Гуля не спрашивала меня, что, да как.

Вот примерно такие люди, будут играть ключевую роль в моём повествовании.

Даже были, так сказать, мертвые души. Хотя как мертвые, за зарплатой они вовремя появлялись.

Был такой кадр, не буду говорить кто именно; муж одной большой начальницы из мерии, она официально устроила его в детдом на липовую должность «трудовика», педагога по трудовому воспитанию детей мальчиков, который обязан учить их, как держать молоток в руке, прибить тот же гвоздь.

Естественно, пацаны не получали житейских навыков, выходили в большую жизнь совершенно не приспособленными для неё. Поэтому они неосознанно тянулись к нам; к слесарям, ко мне, к Славке, к шоферам, в общем, к простым мужикам.

Когда наступал день зарплаты, тот человек в дорогом костюме с галстуком, пахнущий французским парфюмом, являлся в детдом, здоровался за руку с мужиками, заходил в свой кабинет, выпивал там стаканчик коньяка, после смотрел на всех честными глазами и бесстыдно получал незаработанные деньги у кассирши. Лично я, с ним не здоровался, никогда. А вы думаете, что один объедал детей. Честно признаться кормешка была, когда как: то густо, то пусто. Бывали скудные дни, когда кормили одной кашей без масла, макаронами без ничего, с пустым чаем без сахара, разбавленным киселём в полдник. В основном, снабжение продуктами и не только ими, шло от нескольких богатеньких спонсоров, в счёт благотворительности и разных налогов.

А вот главным благотворителем для детдома, как узнал чуть позже, являлся Тони, который был выпускником из этого интерната.

День, когда сюда приезжал Тони, становился для всего детдома великим праздником. Все знали, что сегодня будет; детишкам, – конфеты, шоколад, игрушки, фрукты, бананы или даже мороженое; взрослым, – нормальная еда с маслом, мясом или колбасой. Вкусный запах разносился из столовой по всему детдому. Что говорить, в такой день даже директор Игорь Валентинович, ходил с радостным лицом.

Тони для детдома представлялся сказочным феем, или дедом морозом. Поставлявшим буквально из российской пустоты: новые цветные телевизоры, магнитофоны, кровати, постельное белье, одежду для воспитанников, мебель, линолеум, сантехнику, новые книги, учебники, – абсолютно всё, вплоть до карандашей и авторучек с тетрадями.

Так вот, Тони когда-то здесь вырос без родителей, выучился.

Потом отслужил, отсидел. В лихие времена перестройки, сколотил банду, занялся рэкетом на авторынке. На этом сделал первый капитал, понемногу приподнялся.

– И стал очень приличным человеком, – так говорили про него детям, тёти воспитательницы. Висел его портрет на доске почета среди фотографий достойных выпускников древнего интерната, ведь он ещё функционировал с довоенных врёмён.

А то, что Тони бандит или мафиози, занимался тёмными делишками, россказни, к делу не подошьёшь. Нет, мы взрослые, почти не обращали внимания, так, обменивались между собой новыми слухами, что из бандитского криминала произошло в городе под руководством Тони.

Тони и мы, сотрудники интерната, существовали в параллельных реальностях: он вращался в высоких кругах власти, решал глобальные проблемы, кому жить, кому платить, обитал в особняке, обедал в ресторанах, ездил на дорогих иномарках; а мы жили буднично и серо, приземлено работая среди детей.