Александр Сорге - Парнас

– Нет, спасибо.

– Да бери! – Валера продолжал тыкать в него пачкой Винстона с омерзительной фруктовой кнопкой – от одного вида этих сигарет тошнило и начинала болеть голова.

В надежде, что Валера отстанет, Платон вытянул одну.

– А я вот из парка только. Представляешь, там раскопки какие-то!

– Раскопки? – любопытство немного притушило раздражение.

– Ага. Вроде как под холмом что-то нашли. Археологи приехали.

– Чего там копать-то. Там же какой-то старый совковый НИИ.

– В здании дворца Воронцовой-Дашковой! Кто знает, может те самые катакомбы исследуют. А ты куда?

– К Асе, – задумавшись, как бы избавиться от сигареты, выронил Платон. И тут же пожалел об этом.

– Оу. Ты всё ещё… Видишься с ней? – последнюю часть фразы Валера осторожно и неуверенно просмаковал на языке, будто пробуя новый, не самый приятный напиток.

– Да. Я пойду, – он вернул сигарету Валере.

– Давно я её не видел. Помню, когда узнали… – Валера прилип блядской жвачкой и даже не думал отлипать.

Дослушивать Валеру Платон не стал – развернулся и направился к парку.

Многоэтажки вместе с Валерой остались позади. Позади: школа, старые бараки, огороды и неуклюжий железный мост, который, словно дряхлый консьерж, встречал недовольными раскатами каждого, кто переступал границу парка.

Под ногами Платона хрустела гравийная дорожка, закованная в зелень: слева росла стена из всевозможных кустарников и деревьев, справа же вплотную к тропинке подступал холм, поросший соснами.

Хрустела энергично: порция ненависти, любезно предоставленная одногруппником, бодрила не хуже энергетика. Елозя потным пальцем по экрану смартфона, Платон старался максимально корректно отвечать нетерпеливым клиентам в Телеграмме – дедлайны неприятно давили на затылок.

Ненароком он открыл диалог с Асей. Два последних сообщения так и висели неотвеченными – даже непрочитанными. Температура достигла критической точки.

«Ну, конечно, нахуя! Конечно, я же, блять, виноват. Думаешь, напишу ещё? Первым начну? Пошла ты. Надеюсь, у тебя всё хуёво, мразь – сегодня тебе всё выскажу»

Оторвавшись от телефона, Платон заметил, что на него плывут три тёмных фигуры, которые заняли всю ширину дорожки – он инстинктивно напрягся. По мере приближения, фигуры облачались в форму, обрастали погонами и прочими атрибутами власти. Страх усилился.

«Мне нечего боятся, я ведь ничего не сделал»

– Добрый день, проверка документов! – один из них, по-видимому, вожак, перегородил Платону дорогу, остальные обступили его.

– Что это у нас, Телеграм? Покажите переписочки, – от волнения Платон даже забыл заблокировать телефон.

Вожак вёл себя напористо и даже нагло, часто скаля зубы в притворной улыбке. Среди унылых ТЗ, дебильных правок от клиентов и мемов не было ничего интересного – уж тем более незаконного. Но шакал точно бы открыл диалог с Асей, точно начал бы, капая слюной, жадно рассматривать фотографии, которые предназначались только ему, Платону. Начал бы читать слова, предназначенные только ей.

– Это не противоправно, вам нельзя. Представьтесь пожалуйста, – Платон решил взять инициативу в свои руки.

Получилось не очень. Формулировки корявыми предложениями лезли из недр сознания, которое сильно штормило – адреналин медленно наполнял вены. Холодило руки.

– Назовите при… – закончить фразу он не успел, чёткую точку поставил резкий удар под дых.

Платон согнулся, но не упал.

– Гражданин, мне кажется, вы употребляли, – съязвил шакал. – Как думаешь, Соколов?

– Да, явные признаки наркотического опьянения, – скучающим тоном протянул Соколов из-за спины. – Да ещё и один, посреди парка. Нужен досмотр.

– Чую, найдём мы там много интересного. Лет так на восемь.

– Но у меня ничего нет… – дрожащим голосом произнёс Платон.

– А кого это ебёт? – шакал сорвался на крик. – Кому, думаешь, поверят: тебе, пидор, или нам? Доставай кошелёк, или мы тебя в отделении на бутылку натянем.

Последняя фраза отключила сознание – управление взял автопилот, который руководствовался лишь одной догмой: бей или беги. Оттолкнув шакала, Платон что есть мочи рванул вверх по холму. Жирная, влажная грязь налипала на ботинки, вместе с сухими еловыми иголками царапала руки, забивались под ногти. Передвигаясь почти-что на четвереньках, он жадно хватал комья земли, толкал их ногами от себя, карабкаясь вверх, вверх: «господи, пожалуйста, вверх, лишь бы убежать, лишь бы всё это закончилось».