Александра Пантелеева - Вечные. Дневник Светланы

Думаю, на этом я остановлюсь. Рука устала с непривычки, давно я так много не писала. Да и эти воспоминания навеяли какое-то странное чувство. Кажется, это называется ностальгией?

Пойду заварю себе чай и поразмышляю, откуда оно взялось.

Снова здравствуй, родной дневник!

Знаешь, мне так полюбилось записывать в тебе свою жизнь, что я с нетерпением ждала свободной минутки.

Мне пришлось срочно менять квартиру, так как меня нашли. Видел бы ты, как я выпорхнула со второго этажа с тобой в одной руке и сумкой в другой. Благо, приземлилась удачно.

Давно я так быстро не бегала! Ха, им никогда не догнать меня!

Теперь я сижу за новым столиком, он не такой удобный, как предыдущий: одна из его ножек чуть короче, и стол ходит ходуном при письме. Дьявол!

Нет, я так не могу, пойду что-нибудь подложу, пока не взбесилась и не оторвала этой вредной деревяшке все ее четыре лапки…

Так лучше. Да, определенно так лучше.

Хочешь вернуться в прошлое и посмотреть, что случилось после моего первого убийства?

Да даже если не хочешь, я все равно напишу, мне понравилось делиться своей биографией…

…Той ночью я впервые за долгое время спала как убитая. Ни один кошмар не смел меня потревожить. А я больше и не боялась. Ни цепких рук из-под кровати, ни странного отражения в зеркале: все это было таким мелким по сравнению с новой мной. И кажется, оно поняло это и больше не решалось меня пугать.

Утро было изумительным. Чистое синее небо с лучистым солнцем. Ни одного облачка.

Я всегда любила это лукавое зимнее солнце, которое ярко сияет, обещая теплую погоду. И когда ты доверчиво выходишь на улицу – твои ресницы мгновенно покрываются инеем от жуткого мороза, а это самое солнце злорадно посмеивается над твоей наивностью.

Была суббота.

Я еще какое-то время понежилась в своей кроватке, думая ни о чем: такая умиротворенная и счастливая.

Придя на кухню, я застала родителей за столом. Папа привычно скрылся за газетой, а мама беззаботно перелистнула очередную страницу очередного романа.

Шершавая страница прорезала безмятежную тишину.

В нашей семье любили читать все, кроме меня.

Я села за старенький квадратный столик, скрытый под нарядной скатертью.

Мама, не отрываясь от своей книги, пододвинула ко мне корзинку с печеньем и что-то пробормотала про чай.

Неожиданно папа резко швырнул газету на стол.

Мы с мамой подскочили на месте.

– Ну где мы живем, скажи мне? – вопрос моего папы явно был риторическим, но мама все равно неохотно оторвалась от своего романа.

Эта фраза, очевидно, являлась предусловием к какому-то важному разговору.

Я тоже беззаботно воззрилась на своего родителя, засунув в рот печеньку. Печенье тут же растаяло на языке.

– Насколько точные координаты нашего места положения тебе нужны? – легкая улыбка появилась на пухлых губах моей еще очень даже красивой мамы.

Никогда не задумывалась, сколько тогда ей было лет.

Мой папа хмуро проигнорировал колкость мамы, он не любил ее юмор.

– Не до шуток, дорогая. Недалеко от нас убили человека, – папа выглядел так, будто бы он был начальником правоохранительных органов, на которого рявкнули сверху за то, что он до сих пор не раскрыл это дело. И уж точно, не как рядовой инженер.

Удивительно, как быстро они напечатали эту новость в газете. Наверно, она сильно всех встревожила, раз они успели поместить ее в утренний выпуск.

Мама бросила на меня задумчивый взгляд, будто бы размышляя, достаточно ли я взрослая, чтобы слушать подобные разговоры.

Мило с ее стороны, но поздновато.

Папа явно ни о чем таком не думал:

– Мужчину зарезали в его собственной квартире. Соседей не было дома, никто ничего не знает. Вся комната в крови.

Моя мама заерзала сильнее, кидая на меня беспокойные взгляды. Но думаю, мое лицо было насколько безмятежным, что мама решила, будто бы я витаю где-то в своих мыслях.

Пока родители встревоженно обсуждали происшедшее, я невозмутимо вытянула шею, заглядывая в утреннюю газету. На первой полосе красовалась фотография того самого мужчины, который вчера заманил меня к себе. Ну и поделом ему.

Говорят, что люди переживают какую-то болезненную трансформацию после первого убийства. Для меня же это стало глотком кислорода. Я будто бы впервые начала жить по-настоящему, в полную силу.

Из замкнутой и циничной я неожиданно превратилась в веселую беззаботную девочку, которая вскоре обзавелась друзьями.