Жанна Красичкова - Безупречный друг

Тем не менее, стресс ли пережитый мной, болезнь ли, или же больничные мертвецы тому виной, но несколько раз за свое лечение, я видел призраков в своей больничной палате. Первый раз это был мальчик в светлых старинных одеждах, с градусником в руке, проходящий мимо меня. Второй раз – человек с толстой лисьей головой. От него шел сильный холод, и вид его был очень устрашающим. Третьим, посетившим меня призраком или видением, был я сам, только очень высокий с белыми волосами и в кроваво-красном свитере. Мой двойник подошел ко мне ночью и сел рядом со мной. Еще ни разу призраки не вступали со мной в контакт, но этот что-то пытался мне сказать до того, как приземлился на край моей кровати, а я в свою очередь слетел с нее, отброшенный сильным потоком морозного воздуха, словно взрывной волной. Я поднялся, добежал до выключателя и при свете убедился, что в палате нет никого, кроме меня и двенадцатилетнего мальчика, который так крепко спал, что даже не поморщился от света. После этого я боялся оставаться в больнице, но вернуться под гнет вопрошающих взглядов знакомых, я тоже не жаждал. Насколько я помню, именно с этого момента у меня начались проблемы со сном, заключающиеся в изматывающей бессоннице.

Лето восемьдесят восьмого было сущим адом. Гулять меня практически не выпускали, так что я в основном толокся во дворе нашего частного дома, огороженный забором от внешнего мира и под пристальным взглядом матери. Она не могла смириться с утратой. Развесила по всему дому Витькины портреты, которые в те времена еще были черно-белыми и отлично передавали сущность момента. Ее глаза стали красными и опухшими, кожа вокруг них – почти прозрачной, как у глубоких стариков, а ведь ей не было и сорока лет.

Отец держал все в себе. Он мало говорил о Витьке, в свои выходные старался вывести меня на рыбалку или в лес. Я видел, что он страдает, но делает все возможное, чтоб облегчить мои страдания.

Что чувствовал я? Боль, пустоту, отчаяние, вину, одиночество, собственную никчемность и несправедливость мира. А также множество «если…»: «Если бы я отговорил его…», «Если бы я не пошел с ним на реку…», «Если бы я не отвернулся…».

Живя затворником, за лето я растерял всех своих друзей, но не унывал, ведь надеялся найти новых в строительном ПТУ, в которое я поступил.

– Идем на рыбалку? – Спросил отец.

– Да, а который час? – Удивился я.

За окном едва начало светать, а через щели в оконной раме потягивало морозным ночным воздухом.

– Полпятого. Собирайся, – шепотом ответил папа, – а то дядя Миша всю рыбу выловит, пока мы придем.

Я оделся, стараясь не шуметь, чтоб не разбудить маму. Как правило, отец с вечера предупреждал о предстоящей рыбалке, но сегодня, видимо, случилась незапланированная вылазка. Мы вышли и направились к речке. Обычно отец стороной обходил то место, где утонул Витька, но сегодня мы направились именно к нему.

– Ты не будешь против, если мы порыбачим рядом с этим местом? – Спросил он.

– Нет, не буду. – Ответил я.

Мы закинули удочки. На водной глади запрыгали пестрые поплавки. Отец опёр свою удочку на рогатину, и расстелил на берегу покрывало.

– Оставь ее там. Закрепи и иди ко мне. – Сказал он.

Я так и сделал, а потом полулежа разместился на покрывале.

– Как все было? – Отец не уточнял своего вопроса, но этого и не требовалось, все эти дни мы трое думали только об одном.

– Так, как я рассказывал. Витька пришел выпивший и позвал меня купаться. Я отказывался, но он меня уговорил. – Сказал я, сглотнув слюну и глубоко вдохнув пару раз, чтоб пропихнуть застрявший в горле ком. – Потом мы залезли в воду. Она была такая холодная, что все тело стало словно каменное. Я выбрался из воды и стал звать Витьку последовать за мной. Он смеялся надо мной и не собирался выходить из речки. Потом я отвернулся на мгновение, чтобы взять одежду, а когда вновь посмотрел на воду, Витька уже исчез.

– И ты побежал звать на помощь? – Спросил отец.

– Нет, конечно, я бросился искать его сам. Я нырял, заплывал все дальше и звал Витю, но он молчал и не показывался. А потом судорога свела мне обе ноги… – Я расплакался громко и безудержно.

Отец обнял и прижал меня к себе. После нескольких минут рыданий, мне стало значительно легче. Я отодвинулся и посмотрел на папу. По его щекам тоже катились слезы.

Мы, не договариваясь, встали и пошли проверить удочки. На крючке каждой из них висело по одному хорошему лещику. Возможно, сейчас это выглядит как сказка, но в те времена рыба едва не запрыгивала сама в сетку и, попавшись, редко срывалась с крючка. Мы порадовались улову и повеселели. Насадив червей на крючки, мы снова забросили удочки. За лещами последовали сазан, карп и четыре красноперки. Солнце уже поднялось довольно высоко и стало припекать. Мы со своим покрывалом переместились под кустик, который прекрасно укрывал нас от солнца, но, к сожалению, также служил гостеприимным пристанищем для кусачих мошек. Нам пришлось оставить затею с укрытием в тени, и переместиться на свое прежнее место.