Анна Смерчек - Побудь со мной

– Тебе нравится? Красивая музыка?

– Красивая, – кивает Аля.

– Это Чайковский, – с гордостью говорит мама. И потом, когда опять ставит ту же пластинку, или когда по радио передают ту же мелодию, она спрашивает:

– Что это за музыка?

И попробуй не ответь, что это Чайковский. Хотя какой это Чайковский? Как угадать, что это он, а не кто-нибудь другой. Мама знает много всяких фамилий. Музыка слетает с тёмного, плавно вращающегося винилового круга, расчерченного тоненькими бороздками, и наполняет постепенно всю комнату. Аля понимает, что эти звуки родились не здесь и не сейчас. Имена музыкантов перечислены на бумажном конверте от пластинки. Эти музыканты умеют играть так, что вдруг ни о чем не думаешь, а оказываешься где-то не в комнате, а как будто в другом месте, где очень красиво. И никакого Чайковского там нет, там нет даже мамы, и кажется иногда, что и самой Али больше нет, а есть только музыка.

А вот с некрасивыми вещами бывает наоборот. Узнаешь их имя, увидишь для чего они – и можешь даже полюбить. Вот у папы на балконе лежат всякие железные ковырялки, тяжёлые, некрасивые и некоторые грязные. Но когда папа объясняет, что, например, вот это – плоскогубцы, и показывает, что ими, как крокодильей пастью, можно ловко ухватить торчащий из дверцы шкафа гвоздь и вытащить его, чтобы он больше не царапал руку, то Але плоскогубцы начинают нравиться и казаться красивыми в своей ловкости. Чайковским-то небось гвоздь из дверцы шкафа не вытащишь.

Аля путешествует в новом мире дальше, легко касаясь пальчиками тяжёлого сукна, золотого шитья, надавливает ладошкой на погоны – дополнительные широкие плечи, приделанные поверх обыкновенных человеческих плечей. Бабушка с дядей Женей всё говорят и говорят о чём-то, про каких-то людей и про погоду, про здоровье и про работу, и про папу с мамой, и про их работу тоже. Бабушка пытается накормить дядю Женю то колбасой из его свертков, то их собственной квашеной капустой, а дядя Женя понемногу пьет из рюмки то, что он принес в тёмной бутылке, и у него изо рта начинает пахнуть сильно и сладко. Але он дает конфеты из своей коробки, а бабушка говорит, что хватит ей уже.

– Ну, покажи мне свою любимую игрушку, – просит дядя Женя и ссаживает Алю с колен.

Бабушка учила Алю, что её лучшая игрушка – это кукла-блондинка, которой родители дали некрасивое имя «Гэ-дэ-эровская». Аля зовёт её Светланой, потому что у куклы светлые волосы. Гэ-дэ-эровская Светлана одета в голубое платье с кружевами и белую жилетку. Её пластмассовые ботиночки ещё не потеряны, как у всех других Алиных кукол. Бабушка держит лучшую игрушку в серванте за стеклом – «от греха подальше». Где у них в квартире грех, Аля не знает, понятно только, что далеко от серванта.

Аля снова внимательно посмотрела на дядю Женю. Такого нарядного человека не удивишь куклой в пышном платье. Ещё чего доброго подумает, что это, и правда, любимая Алина игрушка. Если уж он капитан с золотым якорем на каждой пуговице, то ему можно показать Читу.

– Ну какая хорошая! – хвалит дядя Женя, вертит в руках небольшую тряпичную обезьянку с замечательными мягкими ладошками и приветливой смышлёной мордочкой.

– А ты живую обезьяну когда-нибудь видела?

– Видела. В зоопарке, – кивает Аля, проводя кончиками пальцев по золотому шитью на рукаве гостя.

– В зоопа-арке, – разочарованно тянет капитан, и Аля с удивлением поднимает на него глаза. – В зоопарке это не то, там все звери за решёткой. А я вот видел обезьян по-настоящему, в природе. Они знаешь, какие воришки? Так и смотрят, чего бы стянуть у тебя вкусного.

– А слона? – спрашивает Аля.

– И слона видел, – с гордостью рассказывает дядя Женя. – Слон – умный. Он хоботом поднимает бревна и помогает людям строить дом. Представляешь себе?

– А дельфина?

Дядя Женя смеётся, притягивает к себе Алю и ласково треплет её по макушке.

– Вот вырастешь большая, приедешь к нам на море, и сама посмотришь на дельфинов.

– А я уже выросла боль с ая, – говорит Аля и даже не замечает позорно провалившийся куда-то звук.

– Ну, конечно! Конечно ты уже большая! – сразу соглашается дядя Женя и снова смеётся. – Большая-пребольшая, почти невеста уже!

Конечно, этот гость и этот праздник не могли длиться вечно. Але всего только шесть, но она уже знает, что хорошенького – понемножку. Такого человека, который рассказывает про слонов и обезьян, и носит невиданную красивую одежду, не может быть много в жизни, как не может быть много мультиков или шоколадных конфет. Дядя Женя должен уехать, потому что его ждёт рейс. Что это такое – не понятно – но, видимо, дело неотложное, раз дядя Женя не стал дожидаться папу с мамой.