Лада Кутузова - Очередь за счастьем

– Кашу будешь? – предложила Лена.

– Не, мне чай, – Дима вспомнил о торте.

– А Толик?

– Спит еще, – Дима вытащил торт из холодильника, взял ложку и принялся поглощать десерт.

Лена отобрала торт и отрезала сыну кусок, затем налила чай. Дима проглотил угощение и побежал к себе, чтобы включить приставку. Лена собралась и отправилась на работу. В метро она тормознула возле турникетов: нужна карточка или нет? Но турникеты пропускали всех желающих.

Народа в вагоне было мало, все смотрели друг на друга одновременно с подозрением и надеждой: вдруг кто-то объяснит, что произошло? Лена забилась в угол вагона и закрыла глаза: лучше подремать. Но забыться не удалось: на мониторах, установленных в вагоне, появилось довольное лицо градоначальника, и он объявил о начале новой эры, и что Москве повезло вместе со всей страной участвовать в проекте по отмене денег.

Сон перебило. Лену потряхивало от злости, рядом не выдержала женщина – она разразилась длинной тирадой в адрес зажравшихся чиновников, которых при Сталине давно бы расстреляли.

– Полжизни на старость копила, – разорялась женщина, – чтобы по людям с протянутой рукой не ходить. А теперь все деньги впору на помойку отнести.

Женщина была не старая: по Лениным прикидкам лет за пятьдесят, ровесница Лениных коллег. В ее глазах застыли слезы, казалось, еще немного, и женщина сорвется. Лена отвернулась: не было никакого желания смаковать чужую беду, да и лучше не провоцировать: неясно, чего ожидать от человека в истерике.

– А не надо было на выборах за коммунистов голосовать, – ответил мужчина интеллигентного вида. – Вот они всех нас в коммунизм и тащат.

– Им, сукам, все равно! Откроют себе спецраспределители, как раньше. А нам что делать? Побираться?! – женщина выкрикнула последнюю фразу на весь вагон и замолчала, тяжело дыша.

Лена была с ней согласна: незнакомка озвучила все страхи, которые Лена носила в себе со вчерашнего дня. Не станет денег, не станет импорта: кто из других стран согласится за бесплатно отгружать товар? Не, наверняка для чиновников припасен валютный запас, на который они приобретут себе японские и американские товары. Но для Лены и простых людей доступ к западным благам будет закрыт, как и поездки за границу. Зря она вчера холодильник не купила! Зато сыновьям взяла приставку – лучше так, чем совсем ничего.

Лена забежала в магазин с выпечкой рядом с метро: хотела взять пирожок. Возле закрытой двери она снова вспомнила про отмену денег: теперь неясно, как станут работать магазины. Может, и вовсе не будут. В мрачном настроении Лена пришла на работу. Тамары Ивановны не было, Павлина Сергеевна, бухгалтер по зарплате, с кем-то оживленно беседовала по телефону. Ольга Григорьевна, складской бухгалтер, с мрачным выражением лица сидела за компьютером.

– Здравствуйте, Елена Николаевна! – отвлеклась от телефона Павлина Сергеевна. – А Тамары Ивановны сегодня не будет.

– Надо было и нам не выходить, – добавила Ольга Григорьевна. – Все равно без работы останемся.

– Ну что вы такое говорите, Ольга Григорьевна! – всплеснула руками Павлина Сергеевна.

– Правильно я все говорю! – Ольга Григорьевна повысила голос. – Вы зачем нужны будете? Если зарплату отменили?

Павлина Сергеевна растерялась, но бодрость духа не утратила:

– А как же отчеты, Ольга Григорьевна? Да и стаж для пенсии нужен.

Та ничего не ответила, лишь выразительно посмотрела на коллегу, как на бредящую. Павлина Сергеевна и Ольга Григорьевна по характеру были инь и янь: полные противоположности. Павлине Сергеевне исполнилось пятьдесят два года. Каждый день она вела битву с лишним весом, но проигрывала сражение из-за любви к булочкам. Волосы Павлина Сергеевна красила в отчаянно рыжий цвет, более подходящий молодой особе. Дети от первого брака были уже взрослые, сама она состояла в браке с мужчиной на шестнадцать лет моложе. Все прогнозы, что брак развалится, не оправдались: Павлина Сергеевна находилась десять лет в отношениях. С другой стороны, она жаловалась, что у муженька ненасытная мать: постоянно просит денег, которые тот отсылал в долларовом эквиваленте в Молдавию.

Лена, как и остальные, подозревала, что дело не в матери, но молчала: Павлина Сергеевна пребывала в мечтах и видела мир в розовом свете. Под стеклом у нее лежали фотографии актерских пар: Павлина Сергеевна верила, что надо окружать себя прекрасным, чтобы притянуть удачу. При этом особым везением она не отличалась и часто попадала в неприятные истории.