Любовь Ив - Судья. Рассказ второй «Жестокие дети»

– Точно! Ага! – Засмеялась в ответ Ленка и принялась отчаянно мести пол, подымая осевшую пыль.

Девчонки более почти не разговаривали. Быстро выполнив свою работу, одна из них бросила веник и спешно распрощавшись, убежала домой. Лия в одиночестве осталась домывать полы даже не предполагая, какими последствиями обернётся эта непринуждённая внеурочная болтовня. Несмотря на то, что она была достаточно настороженной девочкой в общении с одноклассницами, всё же проблем избежать не удавалось. Поэтому на протяжении длительного времени она старалась держаться особняком в классе. Маленькая ростом, темноволосая, щупленькая, молчаливая и наблюдательная, Лиля обладала широкой улыбкой и большими глазами. Вела себя слишком скромно, что порой это мешало в учёбе. Мальчиков сторонилась. Но они проявляли к ней любезность, в особенности старшеклассники – друзья родной сестры. Видно, тем и навлекла на себя очевидную нелюбовь среди сверстниц.

О, как она любила петь! После каждого выхода на школьную сцену Лия получала не только удовольствие от музыки, но и новую порцию зависти. За спокойную реакцию на издевки сверстниц, одноклассницы устраивали Лилии неравный бой, встречая её утром дружной компанией в раздевалке в начале нового учебного дня, обзывая, а порой и пиная её вещи. День не задавался с самого начала и, нагруженная нервной встряской, Лия с трудом справлялась с мыслями, чтобы отвечать на уроках. Стоя у доски, она наблюдала кривые и недоброжелательные оскалы одноклассниц. Страхи перед учителями и саркастическим судом сверстников брали верх и, растерявшись, девочка заваливала ответы, получая неуд за молчание. Но когда одноклассницы прознали о приятельстве Лилии с девятым «в» и парнями – красавцами, друзьями ее родной сестры, так вовсе воспламенили дикой ревностью. Началась не учеба в школе, а гонка на выживание, из-за которой девочка скатилась по всем предметам.

Особенно не разбираясь в чём дело, педагогический состав школы, словно клеймо налепил на девочку, закрепив за ней звание слабой ученицы.

Думая об этом, Лилия закончила дежурство и с нетерпением ринулась домой – туда, где можно было снять накопившееся напряжение после школьных будней и вновь стать собой среди родных и близких людей.

Время неумолимо тикало, приближая вечер. Ожидаемое родительское собрание на тему успеваемости не давало покоя. Ох! Какой страх испытывали две сестренки, рыжеволосая Алла и брюнетка Лиля, от одной только мысли, что ждёт их вечером дома, когда отец увидит классный журнал с отметками…

– Перед смертью не надышишься… Чего уже?! Что будет – то будет… Ну накажут… Ну и что? – вопросительно смотрела Алла на младшую, пока та дрожала, словно осиновый лист на ветру… – Исправлять будем…

– Да. Надо бы… Только, мне кажется, я не исправлю.

– Почему?

– Не знаю. Мне иногда кажется, что оценки занижают…

– Мне тоже иногда так кажется. Но я не сильно переживаю об этом…

– Ага! Папа сейчас зайдёт и запереживаешь…

– Хи-и!

Сдерживая утвердительное смущение, выдавила старшая сестра. Щёки её тут же налились румянцем…

В подъезде послышались тяжёлые шаги.

– Слышишь?!

– Идут похоже!

Девочки шмыгнули по своим кроватям, схватив в руки первые попавшиеся учебники и с усердием принялись создавать видимость домашней зубрёжки.

Дверь квартиры тихо распахнулась. Едва дыша, сёстры глядели в открытые книги, но видели там обеспеченный «втык», поскольку знали удовлетворительные оценки родителей вряд ли устроят. Поджилки с каждой новой секундой тряслись сильнее.

«Даже не поздоровался», – подумала младшая Лия. – "…дело плохо».

Она опустила свои огромные синие глаза в пол и, точно зная, как сейчас влетит за учёбу, обречённо захлопнула учебник.

В дверях детской застыли мать и отец. Они молча наблюдали за дочками. Их лица отражали неприятную молчаливую злость, перемешанную с непониманием – от чего их дети так плохо учатся?

– Ну что голубушки! – Молвила мать, тут же подчёркнуто раздражительно развернувшись, направилась в кухню с пакетом продуктов, проворчав под нос: – Бесстыжие! Ужас какой! На весь город семью позорят!

Лиля взглянула в глаза отца. Он всё так же молча смотрел на дочерей, его веки казались настолько тяжёлыми, а взгляд серьёзным, сосредоточенным, но обречённым, что младшей стало неловко и она тут же понуро ссутулилась.

«Лучше бы он что-нибудь сказал, чем молчал!» – подумала Лиля. Девочки не любили, когда отец молчит. Эти паузы усугубляли и без того шаткое, надрывное настроение. Они больше всего боялись его правды, которая всегда била по самым больным местам, заставляя думать над собой. Иногда они так стыдились себя самих, что это влияло на их самооценку. Подростковая спесь и максимализм притуплялись до покорности отцовской воли. Они и без того знали о своих отметках в классном журнале и испытывали дикое чувство срама! Но положение в школе было действительно трудно изменить.