Alla Krasnova - Пышка

– Ну так, просто смотрю, – ответила Рита.

– Ты уже заколебала смотреть на телефон, – сказала Оля. – Хватит уже смотреть в телефон! Жизнь вокруг, – пространно показала она рукой вокруг себя. – Посмотри, как вокруг много жизни! Кстати, тебе нравится наш оператор?

Рита улыбнулась, посмотрев на пустые коробки из под вещей, которые были навалены кучей посреди зала.

– Не очень.

– Почему? – спросила Оля настойчиво.

Рита пожала плечами. Оператор, которого все ласково называли Сережа, был симпатичный, и с ним все флиртовали, потому что он был большим профессионалом по части флирта. Он был таким мягким, приветливым, работящим, и все это вместе отчетливо выводило на подсознании Риты слово – антисекс. Все его коллеги уже давно хотели его к кому-то пристроить, чтоб глаза не мозолил, но желающие были только пофлиртовать с ним, незначительно, ни к чему не обязывающе. Рита с ним не флиртовала, она была вся погружена в свои миры и ждала принца, но все принцы по белых конях проскакивали мимо, уворачиваясь от ее цепкого взгляда, как от прицела винтовки.

– Слушай, – добавила Оля, – а давай к нам на пикник. У нас в эти выходные пикник, и Сережа будет, а?

– Не хочу, – резко выпалила Рита. – Боюсь насекомых, – сказала она толи про муравьев, толи про Сережу, толи про всех сразу.

2.

У Риты был любовник, он человек нежный и образованный, а ещё женатый. Он утверждал, что женат не на той женщине, но разводиться с ней не планирует, всё-таки судьба послала им трёх детей. И они как бы для этого ничего не делали, ну просто судьба взяла им и послала трех детей, вначале одного, потом второго, потом третьего.

Любовника звали Анатолий, и ему нравилась Рита. Это Рита поняла потому, что он иногда приезжал в ее одинокую квартирку, чтобы пожрать и заняться с ней любовью.

– Ну когда же мы будем уже жить вместе? – спрашивала все время она.

– Ещё не время, – все время отвечал он ей, и она отчётливо чувствовала, как ее женские часики тикают, напоминая часовой механизм бомбы, готовый вот-вот взорваться.

Но больше у Риты никого не было. Это миф, что у моделей, даже у таких моделей плюс сайз, как она, кто-то есть. В основном у них нет никого, потому что модельный мир – штука суровая, и она подразумевает острый и ярко выраженный синдром одиночества, в простонародье называемый – недотрах.

***

– Хорошо, что ты приехал! – с порога сказала Рита.

– Я ненадолго, – сказал Анатолий и сразу шмыгнул на кухню.

У Анатолия и Риты своеобразная игра: она все время догоняет его, чтобы серьезно поговорить о будущем, а он увиливает от разговора. На самом деле Рита не особо-то и хочет его догнать, потому что серьезный разговор предполагает серьезные решения. И она боится, что он порвет их тонкую связь и больше никогда не приедет. Любит ли она его – Рита сама не знает, ей некогда об этом думать, она просто боится остаться одна, потому что жизнь с любовником и жизнь без любовника – это большая разница. Вот уйдет он, и что, что ей тогда делать? О ком печалиться? Кому предъявлять претензии? Кого ждать? По кому страдать? Про кого рассказывать подружкам? Мол, у меня тоже такой же урод. Нет-нет, весь этот сложный спектр чувств должен быть реализован. А реализован он может быть только тогда, если любовник присутствует хотя бы как факт ее биографии.

– Я приготовили бараньи котлетки. Они из барана. Барана, конечно, жалко, но котлетки вкусные, – сказала Рита мягким голосом, словно на время превратившись в мягкую кошечку, которой жалко барана.

– Буду, – улыбнулся он.

И вот тут-то бы ей замолчать и не портить идиллию, воцарившуюся на тридцать секунд, но ее так и подмывало сказать: «А что, жена не готовит?». Но она училась сдерживать себя, поэтому просто сказала:

– Что, дома не кормят? – и пристально, как будто с издевкой посмотрела на него.

Анатолий замер, по нему было видно, как он задергался, потому что при любом упоминании дома, он как ранимый человек впадал в ступор. «Е-мое, что ж я делаю, я ж изменяю жене! – пробегала в его сознании мысль, и его тянуло на выход без объяснений причин». Но в это раз он сдержался и внутренне согласился побыть плохим человеком, на полчасика, ведь на кону стояли бараньи котлетки. А дома – да, его не особо его кормили, большая еда была только у Риты. Поэтому он был с Ритой.

***

После его ухода Рите всегда становилось грустно и пусто, но не потому, что он ушел, а потому, что его как будто и не было. Даже важнее было думать о нем, чем быть с ним, потому что реальность всегда разочаровывала.