Валерий Горелов - Недостающее звено

В буфете «Кольца» закончились, как и кисель. Было слоеное пирожное «Язык», которое в руках рассыпалось, и компот, совсем не сладкий. Этим я и удовлетворился. Больше было нельзя, через полчаса выходить на ринг. Вовремя я успел переодеться и чуть-чуть на скакалке попрыгать. На ринг вызвали раньше, ибо в другой весовой категории спортсмен не явился, и победителя объявили сразу.

В противоположном от меня углу приплясывал насупленный и явно заряженный на одну плюху парень. Заряжали «нашенские», что не надо боксировать, просто выдай плюху. Он притом еще был чей-то родственник. Так его накачали, а он и повелся. Николай Максимович от меня не отходил, все уши тер. И вот я пошел в бой за Дом пионеров. Парень готовил плюху, из-за ринга ему орали «нашенские»:

– Двоечку! Двоечку! Левой-правой! Левой-правой!

К концу раунда соперник начал буквально исполнять по подсказке. И когда он должен был ударить правой в голову, я его встретил левой в печень. А тут гонг, он все же дошел до угла и тяжело опустился на стул. Николай Максимович в моем углу уверял меня, что тот уже не выйдет на второй раунд, но он вышел, сгорбившись и пошатываясь. Однако из его угла выбросили полотенце. «Нашенские» молча сопели. Я пошел в раздевалку. Целясь в печень, я попал большим пальцем в сустав локтя. Снял бинт и сунул руку под холодную воду из-под крана. Минут через пять пришел Николай Максимович с новостью, что мой следующий противник снялся, сославшись на травму, и что я уже финалист. На его полувопрос, хочу ли я посмотреть на своего возможного противника в финале, я отказался. Сказал, что поеду домой. Он вроде хотел опять помять мне уши, но не стал. Попросил, чтобы я завтра пришел пораньше, постоять на лапах. И еще, как бы смущаясь, сообщил, что тот паренек тихо сидел в сторонке и отслеживал весь мой бой, но меня это не впечатлило.

Хорошо помывшись под горячим душем, я направился повторно в буфет. Надо было как-то реализовать талоны от ДСО «Трудовик» на питание. В буфете уже был хороший ассортимент: и винегрет, и холодец, и даже мое любимое заварное пирожное, и крем-сода в бутылке. Завтра взвешивания не будет, и мне ничего не грозило. Хорошо поев, я передумал идти домой. У меня возник другой план: мне захотелось в кино. Тихо и незаметно пройдя за спиной вождя мирового пролетариата, я уперся взглядом в фасад первого магазина. Еще недавно на его коньке красовались лицо рабочего с челюстью как у канадского хоккеиста, большая цифра 1, слово «Май» и красные гвоздики. Весь ансамбль был раскрашен по фасаду. Сегодня же рабочему приделали каску из фанеры, а на грудь пририсовали Орден Солдатской Славы. Цифру 1 переделали на 9, но цветы оставили. А саму суть с надписью «День Победы» просто прислонили к общей композиции. Было неплохо и, как всегда, по-советски пресно и не празднично. Ну, конечно же, все было утверждено на художественном совете горкома партии, как и красные флажки на каждом столбе по всей улице Ленина, которые еще были достаточно свежими с Первомая. Похоже, школьники или техникумовские лопатами скребли улицу. Все готовились к таинству – помянуть принявших на себя смерть ради живых. Конечно, этот праздник люди любили сильнее и отчетливее, чем недавний Первомай. План праздничных мероприятий был такой же пресный и предсказуемый, как и композиция на фасаде первого магазина. У этой власти не было таланта устраивать праздники, был талант не пускать и запрещать. Мне вообще был интересен последний перед вечерним салютом акт выступления народных коллективов по причине того, что я тоже стал участником этого действа. Но предпраздничное настроение ощущалось не только по красному свету улицы: из какого-то окна играла гармошка – «Бьется в тесной печурке огонь». Эта простенькая музыка брала прямо за душу, от чего праздник и сейчас отмечают со слезами на глазах. У меня вдруг появилось желание победить завтра, конечно, это не врага победить, и не немца, а своего же сверстника с русской фамилией Борисов.

Красивый кинотеатр, построенный к пятидесятилетию революции и этой дате посвященный, встретил меня двумя афишами. Одна из них была «А зори здесь тихие», а вторая – «Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо». Книгу, написанную Даниэлем Дефо в XVIII веке, я перечитывал несколько раз, наверное, с тех пор как вообще научился читать. Тогда я, конечно, не понимал, что она не об одиночестве, а о нравственном перерождении человека, но мне и без этого понимания все было остро и интересно. Я выбрал этот фильм – хотелось увидеть, как это все воплотил режиссер, снявший когда-то «Вертикаль». Фильм понравился, от английского автора там осталось немного, но воплощено было поучительно. Ну и конечно, это была не главная роль Куравлева, в главных своих ролях этот прекрасный актер снимется позже у Данелии и Гайдая. После сеанса я не прошел мимо Дворца культуры. Борисов, ожидаемо, без проблем выиграл оба боя. А в фойе, на большой программе праздничного концерта, ровно, но как-то безграмотно подписали наши фамилии, с пометкой, что лучшие боксеры будут драться за победу. Хотелось им, чтобы созвучна с праздником была фраза. А после нас – уже застолье, а потом салют из всех доступных орудий. Николая Максимовича не было, мальчишки демонтировали ринг и, гремя цепями, тащили его в сторону зрительного зала. Там в конце вечера, при закрытом занавесе, пока будут публику развлекать юмором, соберут ринг, который уже будет готов к приему бойцов. «Рислинг» и «Ркацители» в буфет завезли, видимо, еще в обед. «Нашенские», похоже, ими и отоваривали свои талоны на питание и активно разминались, готовясь к завтрашнему заключительному мероприятию. Увидев меня, они начали выкрикивать советы, ибо им пришлось увидеть, как работает мой завтрашний соперник, но ничего, кроме привычного «покажи в животик» и «накинь в голову», я не услышал. Покивал и ушел, им приходилось кивать, было понятно: если отличусь на поприще бокса, то они от меня не отстанут, пока я не стану им подобен. Но меня от них отталкивали прочитанные книги и хоть небольшой, но опыт пребывания в зарешеченном пространстве.