Ирина Сотникова - Сага о предпринимателе

Еще была одна неудача: именно в этот день поломалась рабочая машина. Но это событие получилось несколько мистическим. Дело в том, что лопнувшие тормозные шланги мой сотрудник обнаружил накануне, на перевале. Доехали до гаража, договорились с техниками на ремонт утром. И наша видавшие виды «девятка» встала намертво именно на въезде в СТО, до бокса толкали вручную. То есть, поломалась от слова «совсем».

Случайность? Или помощь свыше? Тогда получается, что и во всем остальном нужно рассчитывать на помощь свыше и ни в коем случае не отчаиваться?

Хочется верить, что да.

Был в этот странный день и еще один неприятный момент, заставивший меня на время снова впасть в уныние. В интернете, на бизнес-сайте, прошло сообщение о том, что наш непутевый во всех отношениях министр опять проталкивает законопроект о пяти уровнях зарплаты и налогообложении этой самой зарплаты с коэффициентом согласно уровню (чем выше должность, тем выше налог) – после парламентских выборов, осенью. И никому невдомек, что директор маленькой развивающейся фирмы часто зарабатывает меньше всех.

Если проект примут, придется закрывать фирму, переходить на какие-то другие формы работы, уходить в тень, выкручиваться, перестраиваться. И не только мне, а и всему малому бизнесу.

Впрочем, цыплят по осени считают, и не известно, что произойдет на парламентских выборах. Так что пока подожду и постараюсь максимально закрыть долги. Бизнес – это постоянная война с государством, где затяжное перемирие часто сменяется очередным наступлением. Не привыкать.

Вот такая была у меня в тот день работа. И я серьезно задумалась, а стоит ли вообще заниматься своим бизнесом? Но прошло время, машину отремонтировали, налог пришлось доплатить, министра сместили и назначили другого, законопроект отправили на доработку и похоронили в недрах кабинетов.

Да, малый бизнес – действительно постоянная война с чиновниками. Они забирают мои нервы и время. И всё же я есть. Я – сопротивляюсь.

…Сегодня – тучи, состояние сонное. Ритм работы замедлился, клиенты не торопятся. Я тоже не тороплюсь. В результате везде опаздываю. В конце дня каким-то непостижимым образом собираю выручку. Всё складывается – в этом новом ритме, безо всякого плана. Из-за опозданий план пришлось отложить еще утром.

Иногда я думаю, что у меня очень странная работа. Это не бизнес. Это течение реки. Нечто очень личное. Новая философия каждого дня.

Иногда возникает удивительное ощущение: возможно все. Любое желание может исполниться, только бы оно было – это самое желание.

А ведь в действительности возможно всё!

…31 мая 2013 года, пятница.

Недавно одна знакомая, прочитав мои записи о бизнесе, сказала: «Очень интересно, но мне кажется, что в настоящем бизнесе все намного жестче и бесчеловечнее. Ты описываешь его слишком красиво и романтично».

И я задумалась о жесткости и бесчеловечности как одной из сторон жизни.

И снова память услужливо, словно преданный архивариус, расстилает передо мной свитки событий недавних и более давних лет.

Открываю свои записи. Прошлый год, такая же пятница, но 18 мая, по-летнему жарко. «Сегодня день депортации крымских татар. Везде стоят патрули. Удивляюсь каждый раз, когда выезжаю на работу и обнаруживаю какой-нибудь «день». Особенно день депортации. Опыт предыдущих лет показал, что мои знакомые доктора – крымские татары – в этот исторический «день» больше беспокоятся о качественном обслуживании своих пациентов, а не о соблюдении исторических приличий. Страсти давно утихли, деловые работающие люди быстро разобрались, что любая демонстрация – это потеря прибыли. Сегодня никто из работающих демонстраций не хочет, если, конечно, их участие не оплачивается».

В тот день моя машина мчалась по пустой трассе среди гор, а я вспоминала, как в Крым приехали татары, как они сразу почувствовали себя хозяевами, вернувшимися в дом, где проживание других людей посчитали незаконным. Я тогда часто гуляла с годовалой дочкой по улице, мамочек было много, и одна вновь прибывшая из Узбекистана молодая татарка – вся в золоте и дорогой одежде, с пухленьким чернявым мальчиком, сказала мне тогда тихо, спокойно, как-то буднично и потому страшно: «Ничего, мы скоро вас, славян, отсюда выгоним. Это наша земля». Сказала, будто гвоздь вбила.

Ее красивое холеное лицо с зачесанной назад копной черных волос было в этот момент бесстрастным, ее уверенность испугала меня так, что этот страх нахлынул холодной волной на сердце, и оно сжалось. Я тогда ничего не ответили, молча дошла со своей колясочкой до конца улицы, потом свернула домой…