Антон Громиш - В мире граждан

Предкам по линии матери тоже было чем похвастаться перед потомками. Прадед Артема Арсений Кириллович всю жизнь проработал врачом в маленьком городке на Урале. У врача-терапевта лечились как знать, так и беднота. Арсений Кириллович был свидетелем зарождения новых семей, видел, как росли дети, которых осматривал еще грудничками, переживал взлеты городка и его регресс. После двух революций кряду не сбежал, оставшись, как он выражался, «врачом и только», продолжив лечить всех независимо от политической принадлежности, чем заслужил уважение со стороны представителей новой власти.

Молодость Сергея, сына Арсения Кирилловича, пришлась на Великую Отечественную войну. В ряды Вооруженных Сил он был призван в июле сорок первого и прошел войну от Волги до Венгрии, где в очередной раз был тяжело ранен и комиссован. Победу встретил уже в тылу, работая на танковом заводе. После войны Сергей Арсеньевич ушел в геологи и до самой пенсии без устали исследовал обширные северные широты бескрайней советской Родины.

Артем не раз читал биографические истории своих родичей, но и сейчас как в первый раз он переживал их удачи и неудачи. Листая многотомный архив, мальчик не заметил, что уже глубокий вечер – он провел в кабинете отца почти шесть часов. Однако и такой информационный марафон Артема не удовлетворил: он так и не получил подсказку к выбору своего будущего. Его предки оставили яркий след в обществе, но во многом это было следствием действительности своего времени. Яков Терентьевич, будучи в значительном возрасте, ушел добровольцем, потому что тогда стране был нужен каждый ее гражданин, способный трудиться и совершать подвиги. Терентий Саввович и Арсений Кириллович занимались благотворительностью, потому что в то время социальные службы отсутствовали в стране, а прадеды были способны помогать людям. Будет справедливо утверждать, что их подвиги – следствие событий в стране и мире, без учета личных желаний и стремлений. Однако и в этом случае мог ли что-то противопоставить им двенадцатилетний ребенок, живущий в мирное время в мирной стране, с огромным выбором профессий и широчайшими возможностями? Так и выходит, что ничего?

С этой мыслью Артем и пошел спать. Лег, но долго не мог заснуть, то ли обдумывая смыслы, то ли подбирая слова для оправданий. Наконец, он незаметно для себя уснул.

* * *

Здание было ему незнакомо: то ли старый завод, то ли заброшенная стройка, но ни разу Артем его не видел. Снова откуда-то из недр строения раздался вопль (заслышав первый крик, подросток сюда и пришел, кстати, больше из любопытства), Артем понял, что кричит испуганный ребенок. Времени на раздумье не было. Артем ломанулся внутрь, вышибая на вид бетонную дверь, на деле оказавшуюся, едва ли не картонкой, влетел на второй этаж. Снова крик, и у Артема сложилось впечатление, что испуганная жертва все так же далеко. В подвале? Или на чердаке? Каретников замер, прислушался, но крик не повторился. Вверх или вниз?

В этот момент лестница позади него рухнула, а по всему первому этажу вспыхнул огонь. Снова раздался крик и на этот раз совсем рядом. Артем увидел на подоконнике ближайшего окна ребенка, на вид дошкольника. Положение его было незавидное: прямо под окном зияла яма, откуда с первого этажа вырывалось пламя, за спиной ребенка – окно второго этажа. Как ни крути, он каким-то образом угодил в смертельную ловушку.

Артем спешно оглядел этаж, обнаружил длинные доски. Сойдет для спасения! Он сделал шаг… попытался сделать, но нога словно завязла в чем-то топком. Ситуация складывалась хуже не бывает: дошкольник, рисковавший свалиться или в огонь, или в окно, и подросток, увязший, словно в болоте. Артем на пределе сил дернул ногой – невидимая топь поддалась! Шаг второй ногой – продвинулся еще чуть-чуть. Однако в этот же миг маленький пленник покачнулся и вывалился в окно. И откуда-то, как будто со всех сторон сразу, мерзкий скрипучий голос с явной усмешкой произнес:

– Не успел, герой? Не заработал медальку?

И захохотал.

Здание вздрогнуло. Пол под Артемом провалился, и мальчик полетел в огненный ад…

И подскочил на кровати. Большой циферблат настенных электронных часов показывал шесть часов утра. Сам Артем лежал едва ли не поперек кровати, подушка смята, одеяло на полу.

– Пофилософствовал на ночь, – пробурчал Артем, понимая, что кошмар, навеян его мечтами совершить какой-нибудь подвиг. Он начал потихоньку приходить в себя, но одновременно с успокоением в душе вдруг вспыхнуло чувство обиды: то ли на себя самого, что не смог спасти ребенка, пусть и вымышленного, то ли на обладателя мерзкого голоса во сне за то, что тот оскорбил его желанием «заработать медальку». А с другой стороны, на что обижаться? Сам он не виноват ни в чем: ему просто не дали возможность проявить себя в качестве спасателя, хотя он был готов. Что же касается награды, то почему Артему должно быть стыдно, если за спасенную жизнь в любом случае должны дать медаль, орден или какое-нибудь звание. Еще в одном старинном фильме 1 1 «Гусарская баллада», 1962 год, режиссер Эльдар Рязанов. эпохи СССР было сказано: «Крестами 2 2 Георгиевский крест – в дореволюционной России высшая награда для нижних чинов Российской армии, вручение которой производилось исключительно за личное мужество на поле боя. так швыряться не пристало!». И это правильно!