Михаил Карусаттва - Домик у моря. Из цикла «Рассказы в стиле Дзен»

– Да, конечно, Дмитрий Борисович, я понимаю.

– Ну вот и отлично! Тогда, Ларочка, сходите и принесите себе чаю. И далее всегда, когда я вас попрошу принести чаю, не забывайте приносить две чашки, себе и мне.

Ларочка смущённо улыбнулась и сказала:

– Хорошо, Дмитрий Борисович, – и быстро сходила себе за чаем.

Доктор сделал жест рукой, приглашая Ларочку присесть, как он обычно приглашает клиентов, и начал свою речь:

– Ларочка, я не зря сказал вам, что вам следует ознакомиться с историями наших клиентов. Именно с историями, а не историями болезней. Ведь психопатология является болезнью лишь на концептуальном уровне. В действительности любая болезнь, включая психическую, – это норма, реакция организма на причинно-следственные действия мира. И психопатологий намного больше в мире, чем мы видим с вами в нашей картотеке. Здесь можно было бы выразиться утрированно, что психопатологий столько же, сколько людей на Земле. Но я бы сказал немного не так грубо: просто сегодня в мире нет психически здоровых людей. Именно поэтому мне не нравится говорить «истории болезней». Я называю это просто историями жизни. Мы не должны обращаться с нашими клиентами как с больными. Вы понимаете меня, Ларочка?

– Кажется, да… – неуверенно сказала Ларочка.

– Ведь администратор – это лицо клиники. И если вы будете встречать клиентов так же, как встречают пациентов в регистратуре государственной поликлиники, намекая им на то, что они – мало того – безнадёжно больны, да ещё и сами в этом виноваты, тогда сюда, в этот кабинет, клиенты будут попадать с настроением, совершенно непригодным для дальнейшей терапии. Дальнейшей, Ларочка! – здесь доктор нарочито сделал восклицательный тон. – Ведь терапия начинается со стойки администратора! – он замолчал и пристально смотрел за реакцией Ларочки.

– Да, конечно, – поспешила ответить Ларочка, – вы абсолютно правы, Дмитрий Борисович.

– Ну вот и ладненько, – констатировал доктор. – Тогда начнём посвящать вас в наши дела.

– Я вся внимание, Дмитрий Борисович.

– Итак. Начнём с той женщины, которая последней вышла из этого кабинета. С её именем, фамилией и прочими социальными условностями вы сможете ознакомиться в её личном деле.

– Уже ознакомилась…

– О! Ангел мой! Ларочка! – Дмитрию Борисовичу была свойственна кажущаяся со стороны наигранной, но на самом деле абсолютно искренняя возбуждённость при радости. – Вы предвосхищаете мои ожидания!

Ларочка вновь смущённо заулыбалась.

– Значит, – продолжил доктор, – вы в курсе её диагноза?

– Да. Панические атаки вследствие посттравматического стрессового расстройства.

– Панические атаки вследствие посттравматического стрессового расстройства, – академическим тоном повторил доктор. – Чувствуете, Ларочка, всю обезличенность этих слов?

– Хм… – Ларочка на мгновение задумалась. – Пожалуй, да.

– А теперь, Ларочка, я расскажу вам историю этой женщины, – и с иронией добавил: – Она чуточку длиннее, чем эта обезличенная фраза.

Ларочка в преддверии рассказа отхлебнула чаю.

– Эта женщина, – начал доктор, – и её муж – двое одиноких стариков. Но так было не всегда. Около тридцати лет назад у счастливой пары родился ребёнок. Сын. Родители в нём души не чаяли. Не сказать, что они его баловали. Что касается вопросов безопасности и образования – родители были довольно строги с ним, но при этом каждый раз объясняли ему, в чём причина такой строгости: в том, что они любят его и желают ему лучшего будущего. Объясняли до такой степени, пока не видели в глазах ребёнка понимающий взгляд. По крайней мере, родителям так казалось, или они просто хотели верить, что этот взгляд был понимающим.

В школе мальчик учился хорошо. В основном преуспевал в гуманитарных науках. Точные ему давались тяжелее. Но в целом учителя его хвалили, говорили, что он добрый, честный. Хотя некоторые считали его чересчур мягким и из-за этого подверженным влиянию, – доктор на мгновение прервался, чтобы отхлебнуть чаю. – Здесь надо ещё сказать, что период его подросткового становления принялся на сложные 90-е, когда очень сильно начали замечаться социальные неравенства, завуалированные в СССР. Те люди, которым удавалось вырваться из нищеты за счёт: кто-то удачи, кто-то знаний, кто-то смекалки, а кто-то и откровенной незаконной дерзости, – эти люди становились новой элитой страны, а их дети становились объектами зависти со стороны детей, которые остались прозябать в нищете. Из последних как раз был наш маленький герой. Глядя на своих более обеспеченных друзей, он начал презирать своих родителей, презирать их за их нищету, за неспособность приспособиться к новым условиям.