Мария Воронова - Сердечные истории

Растревоженная не на шутку, Зиночка на сей раз открыла дверь и вышла на веранду, где звук был явно громче и определенней, и именно в этот момент странные звуки прекратились.

Потом Зинаида обнаружила пропажу старого детского одеяльца, которым она накрывала банки с закрутками в подвале.

– Вот куда оно могло деться? – громко негодовала она, жалуясь Грише.

– Ты же еще зимой грозилась выкинуть старое барахло, может, и его выкинула? – предположил он.

– Да не могла я его выкинуть! – все сильнее нервничала Зина. – Им очень удобно банки накрывать.

– Ну, не знаю, – недоуменно развел руками муж.

– Дети! – нервничала Зина, призывая детей. – Вы одеяло из подвала не брали?

– Мам, для чего? – спрашивал ее вместо ответа Никита.

– Ну, я не знаю, – терялась Зина. – Для игры какой-нибудь.

– Мам, – жалел ее сынок. – Нам оно вот точно не нужно.

– Нет, мам, – поддерживал старшего Олежек, отрицательно покачав головой. – Нам оно точно не нужно.

Через два часа спустилась за чем-то в подвал – глядь, а одеялко на месте.

Трындец, все, приплыли!

Зинаида пугалась за себя уже всерьез. Вспомнила про сестру родной своей бабули по папиной линии, которая провела большую часть жизни в сумасшедшем доме и там же умерла.

А ведь, говорят, что сумасшествие – это наследственное…

Полезла в интернет – изучать волнующий ее предмет и расстроилась окончательно, до слез, такого там поначитавшись, что только держись! Действительно сумасшествие и шизофрения как одна из его форм очень часто передаются по наследству, и, мало того, в ряде случаев наблюдается печальная тенденция, что у потомков проявления болезни бывают гораздо более тяжелыми.

Мама дорогая!

Зиночка позвонила бабуле. Привычно поинтересовалась их с дедом здоровьем, как им там сидится в изоляции, как старики себя чувствуют – они регулярно перезванивались раза два, иногда три в неделю.

– Ба, – как бы между прочим спросила Зиночка. – Я что-то тут вспомнила про твою сестру Лиду. Ну ту, что сумасшедшая была. Я тут подумала, а она одна у вас в роду была ненормальная или еще кто?

– Одна, – удивилась бабуля. – А что ты про нее вспомнила-то?

– Да так, тут разговор про болезни зашел, вот и вспомнилось, – приврала что-то не сильно внятное и убедительное Зинаида.

– М-да, – повело бабулю в воспоминания, – Лидуша была в юности тихенькая, милая, кроткая и улыбчивая девушка, а потом такие ужасы творить начала, страх и вспомнить. Что значит дурная кровь.

– Что значит дурная? – совершенно обмирая от страха за свою загубленную жизнь, пытаясь не заплакать, переспросила Зиночка.

– Так она же не нашенская была, – взялась с энтузиазмом пояснять бабуля. – Моего отчима, маминого второго мужа, дочь. А мать ее, то есть первая жена дядь Виктора, как раз таки была сумасшедшей, и ее мама тоже. Да-а-а, – протянула бабуля, с удовольствием предаваясь воспоминаниям. – Еще какая сумасшедшая, там вообще страшное дело творилось…

И Зина, съезжая по спинке дивана от внезапного облегчения, прослушала вполуха информацию о той несчастной безумной мамаше не менее безумной Лидушки.

Так. Значит, не наследственное. И что мы имеем в таком случае?

Для таких вопросов у нас есть интернет с его прекрасными поисковиками – только в путь!

Через пару часов, холодея внутри от ужаса и безысходного осознания грядущей неотвратимости беды, Зинаида поставила себе окончательный диагноз.

И пошла искать мужа для серьезного разговора.

– Гриш, – усадив его напротив себя, Зинаида взяла ладони мужа в руки, посмотрела ему в глаза и приступила к тяжелому, но неизбежному разговору и, как обычно, не прячась за пустыми фразами, рубанула с главного: – У нас беда.

– Так, – сразу же напрягся Григорий, внимательно вглядываясь в лицо жены. – Какая?

– Со мной последнее время происходят странные вещи, – осторожно начала Зинуля. – Я теряю вещи, продукты, я забываю, что и когда готовила, покупаю продукты по списку в магазине, а дома обнаруживаю, что часть забыла купить. Потеряла то одеяльце, ты помнишь?

– Одеяльце помню, – осторожно согласился Гриша.

– Ну вот! – обрадовалась Зина. – Я смотрю: его нет. Все облазила в подвале: нет. А через два часа спустилась за луком: есть, лежит на своем месте. Я же точно помню, что не было, и я искала, а оно лежит.

– У детей спрашивала? – все больше напрягался Гриша.

– Конечно, спрашивала, говорят, что не брали. И не врут, я же вижу, – продолжала она, все больше и больше заводясь. – Какие-то старые миски-тарелки пропадают, начинаю искать – а они на месте. И еще вот что, Гриш. – Она придвинулась к нему поближе. – Ночами я стала слышать странные звуки, словно стучит кто-то тихонько и стонет или пищит. Несколько ночей подряд так пищало-стучало, а потом перестало.