Ольга Клауд - Это случилось 17 февраля

– Никакая это не любовная история. То, что мы один раз поцеловались после кино, не в счёт. И не перебивай! – Женя смахнула со лба выбившуюся из причёски прядь и продолжила: – В Серёжку влюбилась моя подруга Нина. Да и как в него не влюбиться! Отличник, спортсмен, велоспортом занимается, высокий, красивый, голубоглазый…

– Какие вы все девки – дуры! Всегда клюёте на смазливые мордашки.

– И не дуры совсем! Я, между прочим, тоже отличница, как и Серёжа, и Нинка хорошо учится, без неудов. – Женя от волнения начала теребить и рвать на мелкие кусочки бумажную салфетку. – А сами-то хороши! Вы, мужчины, ни одной юбки не пропускаете! Отец мой такой был. Бросил нас с матерью, когда мне едва три года исполнилось, и уехал на север с новой женой. Говорят, там зарплата хорошая, а он мне до восемнадцати лет ни разу подарка не прислал, только алименты мать получала, а после восемнадцати, тютю на варкутю, и тех не стало. Ни разу не позвонил, не захотел встретиться со мной. От бабушки узнала, что у него там, на севере, сын родился. Зачем я ему теперь нужна?! Отцы сыновей любят. Бабушка сказала, хорошо, что хоть комнату он нам оставил, а то мог бы разделить. В нашей квартире ещё четыре года назад коммуналка была. В соседней комнате жил пожилой мужчина. Он тяжело болел. Рак лёгких. Старичок одинокий, ни детей, ни внуков. Вот мама и бабушка согласились за ним ухаживать. Он нам поэтому комнату в наследство оставил. Теперь все две комнаты наши. Маме некогда было за соседом ухаживать, она проводницей работает. В рейсах подолгу бывает, поэтому ходили за старичком мы с бабушкой.

– Молодцы! Квартирку отхватили. А я вот в общаге живу. В восемнадцатиметровой комнатёнке три человека. И не правда, что мужики сыновей любят. Мой батя никого не любил, только бутылку! – Сеня в сердцах махнул рукой. – Опять тебя перебил. Рассказывай дальше.

– Я нечаянно про отца начала говорить. Не хотела. – Женя немного смутилась. – О Серёже Петрове был разговор. Так вот Серёжка почему-то обратил внимание на меня, а не на Нину, хотя она как кошка вокруг него крутилась. И Нинка у нас – красавица, не то что я! Зеленоглазая, с толстыми косищами. А одевается как! Загляденье!

В этот момент Сеня обвёл взглядом слегка полноватую фигуру Жени, а она сразу заёрзала, начала поправлять шерстяную юбку, прикрывающую колени, и теребить пуговки на манжетах блузки.

– В общем, Серёжа с Ниной были бы отличной парой, а он ко мне подошёл после лекции и при всей группе пригласил в кино, а я, дура, согласилась. Видела, как Нинка зыркнула на меня глазищами, но всё равно пошла с ним в «Ударник». А когда он проводил меня до дома, то перед тем, как уйти, поцеловал.

– Так. Я просил – без подробностей. Меня меньше всего интересуют ваши женские штучки, поцелуйчики, охи, вздохи.

– Да больше ничего и не было! Не о чем рассказывать! Я на следующий день с Нинкой поделилась. Не удержалась и про поцелуй брякнула, а она сразу съёжилась так и холодно начала общаться со мной, будто не подруга я ей вовсе. Я переживала очень, пыталась с ней наладить отношения и по секрету поведала одну историю, а потом меня из-за этой истории из комсомола выгнали. То есть пока не выгнали, но собираются.

– Это уже интересней. Что же ты такого натворила? На пьяницу ты не похожа, – хохотнул Сеня, – на вора, убийцу – тоже. Так что же ты наделала, спасительница моя?

– Я ребёночка крестила, – залившись краской до белёсых корней волос, шёпотом поведала Женя. – Меня соседка попросила крёстной быть. У неё год назад дочка родилась. Хорошенькая, умненькая, болтает что-то на своём малышовом языке и всем улыбается. Вот меня и попросили крёстной у Любочки быть. Как я могла отказать? Тем более крестины проходили в строжайшем секрете. Батюшка на дом приходил. Настоящий, с бородищей седой и в чёрной рясе! Он Любочку в тазик посадил, своей ручищей три раза воду зачерпнул и малышке головку помочил. А она не плакала! Представляешь?! Будто ребёнок чувствовал, что-то хорошее с ней делают. Батюшка хвалил её. Приговаривал: «Крещается раба Божия Любовь во имя Отца, аминь. И Сына, аминь. И Святаго Духа, аминь». А потом улыбнулся ласково и сказал: «Любовь – большая молодец! Ни разу не заплакала!» И мне так радостно на душе стало. Пришла домой, а бабушка спрашивает: «Что такого случилось? Ты летаешь, как ласточка, земли под ногами не чувствуешь!» Я ей ничего не рассказала. Мама с бабушкой, если узнают, что я крестила Любочку, убьют! Но Нинке не удержалась и открыла секрет. Через день меня уже к себе в кабинет вызвал декан факультета, спросил, правда ли, что я крестила ребёнка, или нет. Хотел узнать, не наврала ли Нина, а я брякнула, мол, всё правда. Да, я крестила ребёнка. Тогда он нахмурил брови и сказал, моё дело будет обсуждаться на всеобщем комсомольском собрании, а перед этим на собрании группы с куратором. И сегодня состоялось это позорное собрание. Василий Иванович, наш куратор, унижал меня, как только можно, на глазах у всех ребят. Никто не вступился за меня! Ни один человечек! Ни Серёжа, ни Нина, ни другие однокурсники. Я почувствовала себя последним человеком на земле! Да что там человеком, червяком почувствовала, которого любой может раздавить подошвой башмака! Пока шла до метро, обдумывала план. Приду домой, бабушке ничего не скажу, а перед сном проглочу целый пузырёк маминого снотворного. Мама работает проводницей в поездах дальнего следования. Она часто пьёт снотворное. Из рейса возвращается домой и спать нормально не может, поэтому таблетки всегда по рукой. Когда бабушка утром проснётся, будет уже поздно, а я останусь комсомолкой! Не успеют исключить!