На его удачу, в ресторане будет мало посетителей. Да, давайте вот такое мясо, с майонезным соусом (мрачная официантка примет чей-то заказ), это мой любимый соус (реплика, обращенная к собеседникам). Петр сядет за свободный стол, стряхнув с шершавой поверхности крошки от печенья, и просидит здесь еще несколько часов, наконец получив возможность всмотреться в струящийся за окном мир – окоем знакомой, сформировавшей его жизни. Тянущиеся пейзажи, нарисованные неторопливым временем, всхолмья, болота и излыселые пустоши, красно-бурая глина, искореженные бараки, слабый дым из тонких труб, пучки гниющей травы, копошащиеся в пажитной грязи вороны, снова кривые каркасы с брезентовыми крышами, все эти бесформенные приземистые лачуги, грузовики, ползущие по петляющим дорогам в клочьях черного дыма, перегоняющие их мотоциклы, переезды, на которых все они вынуждены останавливаться перед закрывающимися шлагбаумами, словно чернь перед царским кортежем. На безвестном садовом участке без малейшего намека на сад, владении, почему-то расположенном в самой низине, в непролазной грязи, среди канав и круглогодичных паводков, какие-то люди будут вытаскивать из бездонного багажника крохотной машины свитки черного рубероида, переносить их поближе к неказистой халупе, в центр похожей на небольшой пруд лужи. Должно быть, в эти темные свертки они в скором времени станут заворачивать свои израненные, предуготовленные к исчезновению тела. Каждый – свое. Израненные, сгибающиеся под тяжестью ливня, окунающие головы в его дым. Молча, в неведомом пронзительном ритуале. На краю черного пространства. Превратятся в младенцев, заснувших в разверстых ладонях вывороченной земли. Словно вырезанные из бумаги, слегка обгрызенные темнотой силуэты. На фоне рыже-алых краев исчезающего неба. Как ростки, утопающие в черной слизи. Несмолкающий монотонный шум будет перебиваться лишь позвякиванием ложечки о края очередного стакана с чаем. Меню не предложит ничего любопытного, и все же за облезлым столом захочется просидеть подольше. В конце концов лесистые пейзажи за окном свернутся, как потрескавшийся рубероид, расцветет ночь, природа превратится в бесконечный туннель, а стекло покажется вощеным опасным зеркалом. Неприметные, но осязаемые волны темноты начнут плескаться за ним, их рокот будет смешиваться со стуком колес и убаюкивать мир своим необозримо-безумным мотивом. Лишь иногда – случайные всплески света, блики размытых фонарей и фар, заслоняемые пляшущими тенями столбов, заборов, деревьев, вспыхи оранжевых жилетов в прорехах между ветками. В на мгновение рассеявшейся темноте.
Только теперь он обратит внимание на лежащую у края стола, меж округлых винных следов, вероятно забытую кем-то газету объявлений. Зачем-то листая помятые страницы, наш герой снова задумается о том, насколько странен, насколько недооценен этот лаконичный жанр, который невозможно спутать ни с одним другим. Идиотские полуафоризмы, столь похожие и столь разные, станут развертываться в причудливые циклы. Суровые, информативные, раскрывающие самые причудливые потребности: «Куплю культиватор с прицепом», «Продам стальные вешалки повышенной прочности, 15 шт. Цвета – розовый (10 шт.) и хаки (5 шт.)», «Куплю чехол для саперной лопатки и компенсатор плавучести». Более человечные, с налетом сентиментальности, словно написанные несовершеннолетними: «Живые, настоящие рыбки. Красивые, пестрые, разноцветные (гуппи, меченосцы, неоны). Отдам в хорошие руки (меченосцы – в отдельном круглом аквариуме)». Не лишенные дидактики: «Продам недорого детские раскраски (почти новые, торг). Присматривайтесь к своему ребенку, развивайте в нем творческое начало, занимайтесь вместе с ним и радуйтесь новым успехам!», «Продам двухлетний архив журнала „Комфорт“ и книгу „Домашнее консервирование“. Не звонить после 22 часов». Заоблачно гротескные, сопровождаемые фотографиями: «Вот какая красавица Плюша! Отдадим добрым хозяевам! Вы только посмотрите на эти пухленькие щечки, только взгляните на нежнейшую бархатистую шерстку! А характер? – спросите вы. Абсолютно добродушная, очень ласковая и нежная девочка, к лоточку и когтеточке приучена! Ваша мечта – стать хозяевами такого чуда? Тогда не теряйте времени, звоните и приезжайте на смотрины!»
Должно будет пройти какое-то время, прежде чем глаза Петра заскучнеют и он наконец почувствует, что на данном этапе прочитанного вполне достаточно для погружения в загадочный жанр. К этому моменту гогочущая за соседним столиком шпана опустошит вторую бутылку крепкого напитка, разговоры об автомобильных шинах и футболе будут все чаще сбиваться на выражения столь непристойные, что вряд ли их стерпит бумага (и столь же скабрезные жесты). А сидящий с краю молодой человек в спортивном костюме и кепке с надписью «Динамо» [4] Про такого персонажа уместно сказать: не думающий о завтрашнем дне, умеющий беззаботно наслаждаться сиюминутностью.
, отвлекшись от любопытного рассказа приятеля, воспевающего величину бюста своей возлюбленной, начнет посматривать на Петра с какой-то чрезмерно рьяной, не слишком обнадеживающей улыбкой. Как только они соберутся покинуть ресторан, спортсмен, не прекращая выковыривать ногтем мизинца (запомнится колечко из сушки, нанизанное на палец) застрявшие в зубах волоконца мяса, внезапно обратится к Петру с несколько провокативным вопросом: «Где здесь выход – направо или налево?» Наш герой, не слишком расположенный к общению, укажет в нужную сторону; гопник шмыгнет носом, кивнет и, поддерживаемый товарищами, будет направлен к выходу под аккомпанемент их звучного смеха (nuance forte). Отражения пошатывающихся тел на несколько мгновений задержатся в одном из стекол. Так Петру посчастливится избежать неприятностей, связанных с рукоприкладством (нетрудно догадаться, что, несмотря на существенную разницу в равновесии, исходы подобных схваток не всегда готовы складываться в его пользу; неловко признавать это, но наш герой немного струхнет).
Читать дальше