Андрей Семке: ЧуДоРеМия

Она затмевала всех на сцене: лучше всех кривлялась под треки знаменитостей. Танцевала всё, не зная ничего о структуре танцев, о хореографии и сюжете, но это было гармонично и необычно, поэтому радовало и восхищало зрителей.

Когда юная актриса решила поступать в театральное училище, то первым делом поделилась идеей с матерью. Та в свою очередь была знакома с одним очень известным московским артистом, которого и попросила посмотреть на дочь.

В назначенное время Валерий Краснов ждал девочку у служебного входа театра МХАТ, в котором он служил верой и правдой много лет. Марию он провёл в свою гримерную и попросил что-нибудь прочитать.

Мария вошла в образ и пафосно и надменно прочитала что-то из Ахматовой. Её действия были наполнены театрализацией. Она буквально руками, мимикой, пластикой показывала каждое слово великого творения русской поэтессы. Юная актриса выдала все эмоции и от усталости плюхнулась на какой-то пуфик, полагая, что сейчас будут звучать овации и дифирамбы.

– Деточка… – в воздухе повисла театральная пауза. Валерию Краснову хотелось спрятаться в глуши самого дремучего леса. Такой пошлости и безграмотности он не видел очень давно. К нему на просмотр приводили семилетних и двадцатипятилетних девиц, но у них у всех что-то было своё, ненаигранное, естественное, природное. У этой девочки не было совершенно ничего того, что можно было бы как-то увязать с артистической деятельностью, кроме вульгарной пошлости и надменности. – Вам не нужно поступать в театральное училище. Подумайте о другой профессии…

Эти слова были ударом по самолюбию девицы. Она была шокирована и обескуражена. Вместо всеобщего признания, любви и обожания, скупые, несладкие слова.

– Спасибо, до свидания, – кое-как выдавив из себя с комком в горле и подкатывающим инсультом, произнесла Мария.

– Прощайте, передавайте привет мамочке.

Мария выбежала из театра с полными от слёз глазами, розовеющими щеками и трясущимся от негодования руками. Через минуту позвонила мама.

– Как всё прошло, дочка?

– Он мне сказал, чтобы я поступала, у меня всё получится… – с грустью, тоской, глупым тонким, не своим голосом произнесла девушка и зарыдала.

Юная актриса не знала, что Валерий Краснов, однокашник мамы, уже позвонил и всё ей рассказал.

– Значит будем поступать. – ответила мама…

Прошло пять, или шесть, или семь лет. Марию взяли на службу в МХАТ. Причём сразу предложили несколько ключевых и главных ролей в действующих спектаклях. Она начала сниматься в кино. Роли были все на слуху, её узнавали на улице, брали автограф…

И вот в один самый обычный день художественный руководитель предложил ей индивидуальную гримёрку. Мария зашла в неё. Расположилась и присела на пуфик…

Она не помнила лица того артиста, у неё как будто вырезало из памяти тот эпизод жизни, когда приезжала в МХАТ к Валерию Краснову и читала Ахматову. После этой встречи у Маши появилась цель, и она её достигла. Пуфик и эта старая, видавшая виды гримёрка отбросили её в тот юный возраст. Глаза наполнились слезами, щёки горели алыми красками, руки дрожали, кулаки были сжаты, а в висках дробью: «Вам не нужно поступать в театральное училище. Поищите другую профессию…»

Художник

Когда Насте исполнилось пять лет, она впервые спросила у мамы, кто её папа. Мама долго рассказывала о знаменитом инженере, который спасал мир и спас его. Эта история полностью удовлетворяла малышку. Она любила гулять с мамой по набережной, во Владивостоке она необычайно красивая. А ещё ей импонировало изучать лица людей: они все такие разные и необычайно красивые и умные. Девочка постоянно рисовала, ей это так нравилось, что не было такой свободной минуты, которую она не тратила на творчество. Больше всего ей нравилось рисовать людей и несмотря на то, что одногруппники часто за её рисунки давали тумака, она всё равно продолжала начатое дело.

Шло время, и как-то Настя услышала историю про героя-инженера на уроке. Но из-за скромности никому не сказала, что этот рассказ про её отца. Дома она с упоением пересказывала маме и делилась своими эмоциями, ей очень хотелось услышать от неё подробности: какой он, какой у него цвет волос, подбородок, какого цвета глаза, какой у него голос, походка, рост… Но родительница только улыбалась в ответ, но детали не раскрывала, лишь вполголоса говорила: «Ты на него очень похожа, как две капли воды!»

Эта фраза давала Насте жизненные силы, и она на бумаге, сидя у зеркала и вглядываясь в детали своего лица, изображала папу с усами, с бородой, без усов и бороды, но очень похожего на себя.