Евгений Пышкин - Живи легко

Так и в том кафе, где появлялся Комов, ближе к ночи начался шабаш.

Но…

Но за несколько часов до этого Виктор, сидя за столиком, осмотрел заведение, будто оценивая, подходит ли оно для специфической вечеринки. В сеть проник слух о том, что кафе станет местом необычной тусовки. Участвовать в ней он, конечно, не собирался, но интерес имелся.

Он сидел, оглядывался, к его столику подошли два подростка. Парочка оказалась необычной. Первый – худ и высок. Второй – низок и коренаст. Мелькнула мысль, довольно забавная, что перед ним стоит «новый русский» и его секьюрити. Высокий и худой – хозяин, а крепко сбитый пацан – охрана. Или наоборот. Наоборот было бы неожиданней.

Худощавый подросток попросил отметиться на память:

– А вы автограф не дадите? Только у меня ручки нет и негде писать.

«Вот оно как, – решил Комов, – значит, фанаты начали подтягиваться». Он подошел к бармену, попросил визитку заведения и расписался на обратной стороне. Визитку подарил подростку – пусть радуется. Пора было покидать кафе, ибо поклонники его творчества уже стекаются, а шумные мероприятия не для него. Комов покинул заведений.

Через несколько часов начался не то чтобы шабаш, а какой-то сюрреализм и абсурд. Пришли люди одетые и загримированные под героев книг сочиненных Комовым. Некоторые вполне узнаваемые. Так ближе к полуночи явилась экстравагантная парочка: Ницше под ручку с прекрасной дамой. Затем через пару секунд – Эйнштейн.

Также встречались и люди в своем истинном обличии – Антонов, например. Это был специально приглашенный гость. Он многое сделал для города, благодаря связям и деньгам, да и появление его на мероприятии закономерно. Он не равнодушен к творчеству Виктора Комова.

Прекрасная дама – решили посетители косплея – скорее всего Лу Саломе. Ницше элегантным движением усадил свою пассию за столик и подошел к барной стойке. Эйнштейн также оказался рядом. Лу достала смартфон и, поймав бесплатный Wi-Fi, погрузилась в сеть.

За барной стойкой стоял Шредингер. Вряд ли кто помнил в лицо австрийского физика-теоретика, все помнили только о его коте, который жив и мертв одновременно, поэтому бармен нацепил бейджик с именем и фамилией, украсив его кончиком пушистого белого как бы кошачьего хвоста.

– Послушай, друг Эрвин, налей-ка мне виски, – заговорил Ницше. – Две порции. Я сегодня с дамой.

Шредингер, кинув взгляд на столик, отрицательно помотал головой:

– Не могу, друг Фридрих.

– Почему? Я при деньгах. Получил гонорар за пятую часть «Так говорил Заратустра».

– И о чем она?

– Заратустра оказывается на том свете. Если кратко пересказывать.

– На том свете? Как-то неопределенно. – Шредингер сосредоточенно посмотрел на Ницше. – Дело не в деньгах, Фридрих, я бы тебе и в долг налил, но сегодня у нас выпивку выдают формально.

– То есть как формально?

– Акция «Закрытый бар». Поэтому ты можешь попросить виски, и я тебе дам пустой стакан. И в нем будто бы будет алкоголь. Кстати, тебе же нельзя алкоголь. Слабое здоровье. Или забыл?

– Когда я с дамой, я здоров. Но как, послушай, может алкоголь находиться в стакане, если его там нет.

– Ну, он есть, и его нет. Это ж элементарно. Тут понимать нечего.

Эйнштейн внимательно слушал их, иногда бросая взгляд на посетителей косплея.

– Хорошо, – сдался Ницше. – Хорошо. Ты уговорил меня. В таком случае, не мог бы ты открыть бар и я хотя бы посмотрю на виски. Пить не буду. Только посмотреть.

– А зачем? Если я открою бар, но не дам тебе виски, то какой смысл его открывать? Открытый бар это то же самое, что и закрытый бар.

– Но если долго смотреться в алкоголь, то алкоголь начинает смотреться в тебя.

– Я приношу свои извинения, – вдруг заговорил Эйнштейн, – но с вами легко умереть со скуки. Я не выказываю это жестом, ибо будет невежливо. Зевать на публике вообще-то дурной тон. Кроме того, если я зевну сильно, а я зевну сильно, то опасаюсь, что разница давлений окружающей среды и моего зевка приведет к схлопыванию пространства и превращению в черную дыру нашего кафе. Поэтому, пока вы выясняйте отношения, схожу в уборную.

Эйнштейн не шутил. Он ушел. Остановившись перед входом в туалет, Альберт осмотрелся – никого. Он зашагал к дальней кабинке, но из соседней кабинки вышел Антонов и, заметив Эйнштейна, невольно улыбнулся.

– Простите, – заговорил псевдо ученый, – вы не Виктор Комов?

– Что вы, нет. Комов не любит посещать шумных мероприятий. Да и вообще не любит всякую движуху. Он мизантроп.