Сергей Кишларь - Свободное падение

– Ни хрена себе! – у Димона такой расклад не укладывался в голове, но он был скор на решения. – Сама пошла!

Хлопнула дверка, сердито взревел мотор, ветер пронёсшегося автомобиля растрепал Кристине волосы.

– Катись-катись! – крикнула она вдогон красным габаритным огням.

Чрез неделю Димон первым не выдержал молчания и позвонил, но Кристина отшила его с присущей ей решительностью. Кладя трубку на аппарат, посмотрела на Серика, мол, видишь? – финита ля комедия.

Серик шёл на балкон курить: понурая спина, жалкий мальчишеский затылок.

В такие минуты Кристина сама норовила назвать его не по имени, а по кличке.

Вздыхала… Серик ты и есть.

На втором курсе Кристина всё же рассталась с ним. Из двух зол нужно было выбирать меньшее.

Жалость была б о льшим.

Во второй раз опасное чувство края подоконника Кристина испытала, когда работала медсестрой в первой городской больнице. Артём Викторович Алфёров был одним из самых уважаемых в городе хирургов: золотые руки, тридцать пять, не женат. А кроме золотых рук были у него удивительные голубые глаза, которые постоянно преследовали Кристину. Нет, домогательств не было, напротив, – глаза Артёма Викторовича ни разу внимательно не остановились на Кристине, но чем больше было в них равнодушия, тем сильнее манили они.

Начиналось лето. Чарующий голос Тони Брэкстон нёсся отовсюду: из раскрытых ночных окон, из проезжающих мимо автомобилей, из осенённых неоновыми огнями баров. Музыка текла издалека, и чем тише, чем призрачнее она звучала, тем сильнее звала в зачарованную даль, тем увереннее обещала, что где-то есть другая жизнь, и за этой жизнью не надо ездить за бугор, а ждёт она тебя где-нибудь за ближайшим поворотом.

Но за тёмным поворотом была всё та же троллейбусная остановка с разбитой крышей и тускло освещённый табачный киоск.

Значит не сейчас. Значит надо ещё подождать. Самую малость.

В тот год вышел фильм «Маска Зорро», и все наперебой заговорили о том, как похожа Кристина на Кэтрин Зету-Джонс. Восхищались её тёмно-карими почти чёрными глазами, блеском волос, гибкостью фигуры. Только Артёму Викторовичу было наплевать.

Уже много лет спустя поняла Кристина тонкую игру опытного охотника, которому скучно бросаться в банальную погоню, и он виртуозно подкидывает приманку, приручает дичь, пока та сама не придёт к нему в руки. И Кристина, в конце концов, не выдержала – в слезах отчаяния сама пришла к Артёму.

Тогда и начались самые прекрасные в её жизни месяцы: признания в любви, негромкая музыка в романтическом сумраке загородного ресторана, ночи при свечах и с бокалами шампанского у постели. В умелых руках Артёма её тело стало по настоящему смелым, поняло скрытые от самой себя возможности. А всё, что знала она об этом раньше, было от мужской неопытности и торопливости.

К концу лета появилась в отделении гастрологии новый врач – Регина Максимовна. Ей было уже за тридцать, но она как девчонка-медсестра запросто надевала белый халатик на голое тело и деловито ходила по длинным коридорам больницы, смутно просвечивающей полоской стрингов заставляя воображение мужчин не просто работать, а биться и пульсировать до изнеможения.

Регина влюбляла в себя мужчин на раз-два-три, но не многих жаловала, – преуспел лишь Артём Викторович. Кристина с ума сходила от ревности, но сделать ничего не могла: Артём был глух и слеп ко всем её девчоночьим хитростям. А Регина Максимовна лишь тонко улыбалась, доводя этой улыбкой Кристину до бешенства, но ведь не снимешь с ноги туфельку, не начнёшь колотить ею уважаемого врача как бедную Авдееву в школьном туалете.

Тони Брэкстон уже не звала к другим берегам, она страдала и рыдала вместе с Кристиной, рвала сердце своим “Unbreak My Heart”, а когда её голос будто в мольбе взлетал к непостижимым высотам, по щеке Кристины в противоположном направлении катилась быстрая слеза.

Впрочем, в этот раз «ломку» Кристина перенесла легче: жизненный опыт – раз, подруготерапия – два. Во всяком случае, на подоконник не полезла, хотя из больницы уволилась.

В тот день, когда она, забрав трудовую книжку, пришла в отделение прощаться, её встретила в коридоре Регина. Они уже разминулись, когда соперница негромко окликнула её в спину:

– Кристин… Кофе хочешь?

Раньше они практически не общались, а в последнее время даже не здоровались. И вдруг это: «Кофе хочешь?»

– Допустим, – Кристина выжидательно разглядывала соперницу.

– Извини, я не знала, что для тебя это так важно. Не думала, что это серьёзно.