Владимир Сергеев - ДМБ 84. Я служил Советскому Союзу

Около пяти утра нам скомандовали подъём и приказали подниматься на первый этаж аэропорта. Не задержались, в пустынном в этот ранний час зале первого этажа, мы через двустворчатые стеклянные двери проследовали на улицу. Отсюда уже были видны стоянки самолётов. На улице было ощутимо холоднее, чем в подвале. Солнце уже начало свой ежедневный путь по небосклону, но его живительные лучи не могли пробиться сквозь затянутое облаками небо. Мерзкий утренний ветерок, настойчиво пробирался под старенькую куртку. Стоящий на бетонке капитан, приказал становиться шеренгами, по двадцать человек. Сопровождающие нас солдаты, принялись помогать, расталкивая сонных «салабонов». Последними из здания аэропорта вышли два офицера, капитан и майор. Не останавливаясь, они направились прямо к стоящим в отдалении самолётам. Сотрудник аэрофлота, в синей униформе, закрыл за ними прозрачные двери и удалился по своим делам.

– Вон наш борт, – показал на один из стоящих «Ту-154», капитан, который до этого скомандовал построение, – на посадку пойдём пешком. Но, не как стадо баранов. Это аэродром – режимный объект, кто не в курсе. Двигаемся строго в колонну по одному, интервал два шага. Первая шеренга налево! На посадку шагом… марш!

– Вторая шеренга налево, – продолжил он, когда крайние призывники первой шеренги проходили мимо строя, – Вслед за первой шеренгой шагом марш!

Я оказался во второй шеренге и послушно затопал по бетонке в сторону самолёта. Пройдя примерно половину расстояния, украдкой оглянулся. Потрясающее зрелище. Цепочка призывников растянулась до самого здания аэропорта, а первые из нас уже подходили к самолёту. Так же друг за другом мы поднялись по трапу на борт, где бортпроводники равномерно распределили нас по салонам. Мы с Сергеем попали в первый, а я к тому же умудрился занять место возле иллюминатора. Ещё примерно с полчаса самолёт стоял на стоянке. Потом лётчики запустили двигатели, и мы медленно покатили на взлётку. Солнце, наконец, сумело найти разрыв в облаках, и его лучики весело заиграли на стёклах удаляющегося аэровокзала. Самолёт остановился, и двигатели взревели с новой силой, набирая максимальные обороты. Короткий разбег, отрыв и в иллюминатор видно как быстро удаляется земля. Самолёт плавно набирает высоту, под нами проплывает по-зимнему голый лес, в котором выделяются только вечнозелёные сосны и ёлки. Промелькнули голые сопки и горные осыпи, кое-где ещё покрытые снегом. Сразу за ними показался скованный льдом Байкал, а ещё через минуту самолёт занырнул в белую вату облаков.

Спустя ещё несколько минут, самолёт поднялся выше облаков и по глазам резанули яркие солнечные лучи. Здесь ничего не мешало полному господству дневного светила. Белоснежный ковёр остался внизу, надёжно укрыв за собой поверхность. В салоне самолёта было тепло, и многие призывники, пригревшись уже спали, откинувшись в мягких креслах. В последний раз, глянув на пушистый ковёр закрывший землю, я откинул спинку сиденья и тоже прикрыл глаза. Ровный гул двигателей и бессонная ночь, на каменном полу, сделали своё дело. Через несколько минут я задремал, а потом и вовсе провалился в сон.

Я проспал весь полёт. Сон мой был не слишком крепкий. Балансируя на грани сна и яви, я время от времени приоткрывал глаза и косился в иллюминатор. Сплошная облачность закончилась, в разрывах белой ваты было видно далёкую землю. Но, что-то разглядеть на таком расстоянии было нереально. Я опускал веки и вновь уплывал в царство Морфея. В очередной раз, приоткрыв глаза, я заметил, что земля стала заметно ближе, а облака теперь оказались где-то вверху. Самолёт понемногу снижался. Внизу уже можно было разглядеть сплошной лесной ковёр с редкими пятнами голых сопок. Я поднял спинку сиденья и заметил, что Серёга тоже уже не спит. Вскоре лес под крылом закончился. Теперь внизу потянулись отчётливо видимые спины сопок, покрытые зелёной молодой травкой. Короткая вибрация – лётчики выпустили стойки шасси. Вскоре замелькали редкие аэродромные постройки, мелькнул бетон взлётки. Ощутимый толчок и самолёт, чуть подпрыгивая, покатился по полосе. Взревели двигатели, переведённые на реверс, и скорость быстро стала снижаться. Вот мы уже медленно катимся, выруливая на стоянку.

На земле нас уже ждали. Несколько офицеров, среди которых выделялся капитан в зелёной фуражке, стояли в непосредственной близости от трапа. Чуть подальше стояла группа солдат, где среди выгоревших пилоток в глаза бросались две ярко зелёные фуражки. Такого же цвета погоны с двумя узкими жёлтыми полосками и крупными буквами «ПВ» были на плечах этих крепких сержантов. Мы быстро спустились по трапу и остановились на бетонке плохо организованной толпой, не зная, что делать дальше. Никаких команд, кроме – «покинуть самолёт», нам не давали. Сопровождавшие нас офицеры тем временем подошли к группе встречающих и передавали им какие-то бумаги. Пока о нас забыли, мы с любопытством оглядывались вокруг. Наш самолёт стоял на самом краю аэродрома. За поросшим молоденькой травой широким газоном, виднелась обычная асфальтированная дорога, на которой стояли три небольших автобуса, типа ПАЗ и две «шишиги» с выгоревшим тентом на кузовах. С другой стороны, за нашим гражданским, «аэрофлотовским» самолётом, просматривались стоянки занятые большими военными самолётами. Ещё дальше, в ряд выстроилось несколько истребителей, кажется «мигов». Слишком далеко чтобы сказать наверняка, может это и «сушки».