Николай Ольков - «Птица, залетевшая в окно» и другие романы

«Сибирский роман Николая Олькова».

Книга первая. «Переселенцы», роман

Незабываема, величественна Сибирь в произведениях В. Иванова, В. Зазубрина, В. Шишкова. Как региональное, так и общенациональное выходит на первый план в творчестве В. Распутина, К. Балкова. «Деревенское направление», которого придерживалась великая троица: В. Астафьев, В. Распутин, В. Белов, а также которому следовали такие писатели, как А. Яшин, Е. Носов, М. Алексеев, Ф. Абрамов, В. Шукшин, В. Тендряков, В. Лихоносов, Б. Можаев, С. Залыгин, сближало их всех с народом, их сочувствие, тревога непосредственно передавались и их читателям. Целая философия жизни русской деревни, неповторимая крестьянская ойкумена не отпускает нас и в «Сибирском романе» Н. Олькова. Писатель ведёт обстоятельный, вдумчивый разговор со своим читателем, предлагая ему самую качественную прозу, выверенную, выдержанную по мысли и слову, и, как бы сказали в стародавние времена, неторопкую по манере изложения, неспешную.

В романе Н. Олькова присутствует свой особый краеведческий подход к этой извечной русской теме: на примере истории жизни двух губерний, двух крестьянских семей автор показывает предреволюционную ситуацию в России, раскрывает суть Столыпинской реформы, решительно нацеленной поднять экономику и сельское хозяйство, тем самым окончательно ликвидировать волну террора и народного недовольства, захлестнувшую страну, вовлекает в мир крестьянского быта, не отделяя его от остальной напряжённой жизни Российской империи.

Книга «Переселенцы» начинается с повествования о хлебной Тобольской губернии Сибири, где живёт и трудится на своей собственной земле Антон Николаевич Вазгустов, владелец крепкого многоукладного хозяйства, что досталось ему от деда и отца. «Разнообразна и размеренна крестьянская жизнь, у каждого времени свои заботы. Зима дозволяет и отдохнуть, и в гости сходить, и за столом посидеть, только большое хозяйство долго лежать не велит», – всё налажено у хорошего и заботливого хозяина, и мы буквально с первых строк с интересом вчитываемся в текст, всё у него есть сполна: и «коровы все пять тяжёлые», и «кобылицы, тоже три на сносях», и овечки с будущим скорым приплодом – вот, она радостная минута бытия! Испокон веку деревенский дом – хранитель устоев и традиций. «Изба – святилище земли…» – писал о ней, как о живом существе, друг и учитель С. Есенина поэт Н. Клюев, родина которого, так же как и предков Н. Олькова, – знаменитая Вытегра.

У Антона Вазгустова – «дом крестовой, с просторной прихожей, кутью, горницей и опочивальней», – подробно, с любовью описывает автор крестьянский быт, что невольно хочется заглянуть в Толковый словарь живого великорусского языка неутомимого собирателя русских слов Владимира Даля: Куть – задний, бабий, второй (по старшинству) угол в избе, кут. Мы ещё не раз откроем это уникальное сокровище казака Луганского! Проникаешься писательской чуткостью к деревенскому языку, в котором живут россыпи золотого народного слова, обращаясь и к роману Н. Олькова. Крестьянская речь – нечто душевно-точное, ведь русские классики благоговели перед крестьянской речью. Предостаточно найдём мы в книге и предметных, бытовых деталей, когда автор рассказывает о сибирской общине, которая решала важные вопросы деревенской жизни, в том числе строительства новых домов и «пристроя к дому». Община имела старосту, писаря, звала общество на сходы, народ при таком разумном управлении всё решал самостоятельно, зная наверняка, что ему необходимо. А нынче кто-то спрашивает народ? – вдруг возникнет мимолётный вопрос, заведомо повисающий в воздухе.

«Вазгустовы, иных таких нет», – может смело сказать о себе сибирский мужик. Недаром он на большой Никольской ярмарке, торгуя свиным салом «самого высокого качества», «сорвал солидный куш». Самобытность русского уклада автор колоритно живописует, перенося читателя на Никольскую и Шадринскую ярмарки. Несказанное удовольствие читать подобную книгу, смакуя массу разных неожиданных, дорогих русскому человеку подробностей, присущих всевозможным вещам и предметам, где никогда не бывает мелочей, где ничего не может наскучить. «Вся базарная площадь в уезде превратится в огромный стан, цыганский табор: сотни саней, груженых рыбой, мясом, шкурами, да и готовым товаром: пимами катаными, полушубками и тулупами, сапогами на собачьем меху», – это лишь небольшая выдержка из всего описания столь захватывающего красочного действа, когда голова идёт кругом от одних только продуктовых рядов, не говоря уже об смекалистых уральских самородках – «мастеровых людях», об умелой и бойкой торговле скотом и всякой живностью… Тут во всей своей красе налицо и народные характеры, для каких у художника тоже припасены и свои краски, и свой колорит, и своя интонация, выделяющая особенности родного сибирского характера.