Анатолий Никитин - Будем жить. Часть первая

Когда огласили приговор, какая-то невидимая гора свалилась с плеч, которая, как оказалось, состояла всего-навсего из бессмысленных надежд, заглушающих здравый смысл и разум. Теперь пришла так необходимая определённость. С ней легче. Открывался выбор. Первая – кассационная жалоба в Верховный суд. В случае отказа дата является вступлением приговора в законную силу. Далее – помиловка и ожидание ответа. Кассационка, помиловка – на всё про всё восемь-девять месяцев. Второе – не пишешь ничего. Расстрел. Третье – петля. Чего тянуть? Вот и думай. Решай.

Карагандинская тюрьма – СИЗО-16 – наряду с алма-атинской являлась исполнительной. Из регионов – Акмолы, Павлодара, Кустаная, Петропавловска и Кокчетава – привозили пацанов на расстрел. Перекрикиваясь с такими же, кая я, соседями по камерам, общаясь с ними, начинаю привыкать к укладу жизни вышаков и плетению бечевы бесконечных дум. Благо времени для этого достаточно. Восемь-девять месяцев в одиночестве этому мышлению никто не мешал, и суетность дней свободе была напрочь закрыта грядою бетонных стен, решёток и засовов. Вот и ладушки. Зная, что эти дни – последние, воспринимаешь всё по-другому – как последний этап. Страшно будет, когда однажды вечером назовут твою фамилию и поведут на исполнение. Но страх этот притягателен. Ведь у каждого есть осознанность того, что попал сюда за своё. Упрекнуть некого. Всё правильно: отмучаются мать и отец от этого урода в семье, горе на этом кончится, что приносить продолжаю, даже находясь здесь. Ведь они и сейчас, пусть мысленно, но сидят вместе со мной. И тоже ждут.

Нет уж, хватит! В этой жизни я уже достаточно натворил. Хотя… бахвальство это всё. Желание жить определяется целью, а она у меня была. Поэтому будем делать всё, чтобы выжить и идти к ней. К цели и мечте. И я в неё верил. После заезда в бункер написал и отправил кассационную жалобу в Верховный суд. Выбор сделан. Остаётся ждать.

До спортивного интерната доехали быстро. Нас уже ждали по предварительной договорённости девчата и тренер.

Пока Геннадий раскладывал аппаратуру, провели разминку. Приятно было вернуться в обстановку борцовского ковра и надеть самбовку: вспомнить захваты, падения, броски с кувырками. Так увлёкся, что и про оператора забыл, который уже вовсю вёл сьёмку, набирая материал. Даже придумывать ничего не пришлось, девчата всё сами уже сделали: тоже готовились. Хорошо разогрелись и достаточно вспотели, разбились на пары. Я уже было хотел отойти в сторону, но одна из них требовательно потянула за рукав и заявила:

– Ты куда?

Глазом моргнуть не успел – до того неожиданно и быстро провела бросок. Это был вызов. Но… бороться с девочкой?..

– Может, я лучше с тренером? – сказал я.

– С мастером? Ты сначала со мной справься. И не смотри, что девка. Можешь лапать, разрешаю. Если получится.

Отступать было некуда. Ухмылка девчонки стала злить, в общем, завёлся я.

– Ну ладно. Сама напросилась.

– Вот ты и попался.

Первые минуты борьбы в самбо идут за удобный захват. Ведь от него зависит удача броска. Вот в этом и состояло мастерство: дать противнику увлечься освобождением от захвата и резко провести другой приём. Или быстрый захват с броском. В общем, перехитрить партнёра. В таком темпе и прошли минуты разведки и преодоление каких-либо барьеров смущённости. Девчонки я уже не видел, да и она распалилась. Был только азарт борьбы в пылу, когда боковым зрением я увидел остальных девчат и тренера, присевших в круг, образовав вокруг нас живое татами. Одного не учёл – женской психологии, которая отличается от мужской. Соответственно, и в борьбе женщина отличается острым умом и простым чутьём – интуицией. Уже на третей минуте она раскусила всю мою защиту, над которой она меня заставила усиленно работать, не давая атаковать. Я понял, что начинаю злиться, а значит, проигрывать. Надо было что-то делать, иначе потом греха не оберёшься. Съёмки-то идут. Ох, и нравится мне эта мадмуазель! Глаза как горят! К победе рвётся. Заводная, юркая и красивая же, зараза. Так, всё.

– Иду на ты! – выкрикнул я, а затем, воспользовавшись её замешательством, притянул её за плечи и впился в её губы сладким поцелуем.

В резко наступившей тишине она издала протестующий писк, но тут же ослабла. Правда, всего лишь на пару секунд, которые дорого мне стоили, потому что я отвлёкся и тут же оказался на ковре под болевым. Да под таким сильным, что пришлось бить ладонью по ковру с бешеной силой и скоростью не хуже волка из «Ну, погоди!». Только ей это было по барабану. Дай ей волю – она и ногу на грудь поставит со звериным рыком. Еле вывернулся, чтобы достать рукой, но всё, что смог сделать в таком положении, – лишь пощекотать по рёбрам. Слава богу, она испугалась, взвизгнула и ослабила хватку, что и дало мне возможность выскользнуть из болевого и встать на ноги, превозмогая и скрывая боль.