Андрей Ефремов (Брэм) - Милиционер на земле

Работал с Сергеем Катковым, и с ним были хорошие показатели. Всё, конечно, невозможно упомнить. Однажды зимой задержали вызвавшего у нас подозрение невзрачного мужчину с дорогим пухлым портфелем, который никак не мог объяснить, что у него там находится. Доставили в дежурную часть, там уже находился заявитель по квартирной краже, – портфель с вещами принадлежал ему.

Был случай летом: у площади Орджоникидзе нами был задержан бомж с крадеными вещами – по ориентировке. Доставили прямо в кабинет оперуполномоченным. Не помню их фамилий, они всегда находились в нетрезвом состоянии. Написали рапорта, и ушли на маршрут. Минут через двадцать вновь наткнулись на этого бомжа. Вид у него был унылый: свитер, на голой шее модный галстук из краденых вещей, на ногах валенки – опера над ним поизмывались и отпустили! Мы его повторно доставили. Что с ним произошло дальше, не знаю. Наверняка выгнали. Через пару месяцев эти опера были уволены.

Вообще-то бомжи, как правило, никому не нужны. Но не до такой же степени.

Рассказывал один молодой сотрудник в 90-х годах окончивший ДВФЮИ (Дальневосточный федеральный юридический институт) в Якутске. Сейчас этого института уже нет. Все студенты носили милицейскую форму, разве что погоны были с курсантской каемкой. Их часто привлекали на патрулирование по городу.

Идет, он значит, по городу с напарником как-то вечером. Делать нечего, скучно. А что-то делать надо, иначе обвинят в ничегонеделании. Смотрят – идет пьяный мужичок – бомж.

– О! Берем, в вытрезвитель определим! Может сержанта дадут! – в смысле – может за доблестную службу лычки на погоны пожалует начальство.

Определили. Выходят. Патрулируют дальше.

Минут через двадцать смотрят, навстречу такие же курсанты им навстречу с этим же бомжом:

– О! Привет! Вот, в вытрезвитель ведем! Может сержанта дадут!..

Через полчасика уже за несколько кварталов от вытрезвителя встречают очередных патрульных с тем же самым бомжом:

– …Может сержанта дадут…

***

Запомнился один вечер. Я собирался в отпуск, и ставил служебный мотоцикл «Урал» в летний гараж ППС, в то время представлявший собой огромный деревянный сарай расположенный во дворе ГОВД. И тут поднялась суматоха: поступило сообщение о том, что в свинарнике городского психоневрологического диспансера застрелен человек из охотничьего ружья. В то время такое случалось редко.

Прибыли на место. Дороги уже перекрыли – там орудовали сыщики уголовного розыска с автоматами, в касках и бронежилетах. Высокое начальство из МВД деловито вникало в обстановку. Я первым оказался в самом свинарнике, расположенном в лесной зоне, на полу лежало тело мужчины без признаков жизни со снесенной выстрелом верхней частью черепа.

Побежал по лесу, метров через сто наткнулся на лежащего на земле мужчину с простреленной ногой. Оказался известный спортсмен боксер, мой однофамилец. Он кричал от страшной боли. Я просто снял с него рубашку, намотал жгут выше ранения, закрепил палкой, и побежал дальше. Теперь наткнулся на бригаду скорой помощи которая пыталась в лесу найти свинарник. Со словами: «Вы ему уже не поможете!», – я бегом привел их к раненому в ногу, и вновь побежал дальше.

В тот раз мы преступника не нашли. Вероятно его позже все-же вычислили. Но что меня очень удивило, так это то, человек в свинарнике все же выжил. Наши врачи делают чудеса.

***

С Павлом Поповым – будущим инспектором ГАИ и преподавателем Учебного Центра МВД – тоже много работал. Летом с ним патрулировали город и детские лагеря на патрульном мотоцикле «Урал». Были задержания угонщиков мотоциклов.

Однажды зимой задержали по горячим следам мужчину, который содрал с ушей женщины увесистые золотые серьги. Цинично, прямо с кровью содрал! При задержании он стал требовать, кричать, чтобы его доставили Тому-то и Тому-то в отдел уголовного розыска. Доставили в дежурную часть 3-го ГОМ, там его быстро забрали к себе инспекторы УР. Похоже, это был их агент.

Неповиновение сотруднику милиции – обычное дело. Мелкий хулиган, в пьяном виде отказываясь подчиниться сотруднику милиции, мог сорвать погоны, сделать «бабочку». «Бабочка» – так милиционеры называли узелок от галстука остававшийся на шее после отрыва. Может именно по этой причине галстуки в вещевой службе выдавали всегда с солидным запасом. Борогозов доставляли в отдел милиции, писали рапорт о неповиновении и даже о сопротивлении. Но чаще всего они отделывались помещением в медвытрезвитель.