Ольга Тигра Ильина - Вампир и Ведьма

– Если только комаров на балконе и разговоры в ночи. – я нахмурилась и замолчала.

– Дети ночи! Что-то ты помнишь, но так мало и так избирательно. А ведь я силён и полностью закрыл тебе доступ к воспоминаниям.

– Каким воспоминаниям? – я схватила его за руку и опять обожглась!

– Да что же я какая неосторожная, всё время или ожоги, или порезы, или…

– Вампиры?

– Неприятности! – картина перед глазами, что я схватила рукой раскалённую сковороду с маслом так и стояла перед глазами.

– Вот за эти картины я тебя и люблю! Они живые, даже болезненные и для меня тоже.

– Ты видишь? – я уже не трясла рукой.

Он прокусил себе запястье и протянул руку мне.

– Пей, может стать легче.

– Или я умру от болевого шока.

– Пей, рана быстро затягивается.

Вздыхать и переживать было некогда, я приложилась к ранке губами, мысленно целуя вышеупомянутую сковороду, и провалилась из нашего мира.

Тихий предрассветный лес, каждая паутинка, роса и листики, травинки… бутоны цветов и всё это в необыкновенном сиянии и красоте зарождающегося дня!

– Что это было?.. – я облизнула губы и с жалостью посмотрела на абсолютно целую кожу на его руке.

– Мой последний рассвет. И не говори, что ты хочешь ещё – тебе нельзя!

Я прислушалась к себе: ожоги или что там устраивала моя кожа – не болели, очки стали резко мешать, и я их сняла совсем, пропало чувство голода и усталости, я даже спать расхотела совсем!

– Я хочу ещё! Я хочу много и много раз и… и ты не дашь больше, да? – я потянулась к нему.

– Как ты на меня похожа сейчас, жадная и наглая, ненасытная и роскошная, хорошо, что к утру всё пройдёт, а ты сейчас себя не видишь!

Я увидела: рыжая, длинноволосая роскошная красавица цеплялась руками за вампира и даже, ух!

– Это я? – картинка тут же исчезла и мой спутник нахмурился.

– Прости, я не должен был. Мне трудно с тобой закрываться, мне хоть с кем-то хочется быть просто друзьями. Я поэтому общаюсь с тобой и потом просто закрываю память. Твою память. – он склонился ко мне.

– Ты хочешь быть человеком? Не надо отвечать, я не вынесу ответа, никакого! – я поцеловала его, в губы.

Надо было видеть эту замершую статую! Он и так прохладный, не холодный, я потрогала, прохладный и твёрдый, а тут ещё и я поцеловала, и он замер. Кажется, что он даже не дышал.

– Ты живой? – я потрогала его и слегка потрясла.

– Нет… – выдохнул он торопливо.

– Я убила вампира поцелуем – я круче Ван Хельсинга! – я опять поцеловала его уже в щёчку.

– Ты можешь быть осторожнее? Я не всегда могу сдержаться! – он вытянул руку и отстранился от меня.

– А, так это ты сдерживался? – я понимающе отошла от него на шаг в сторону, и мы продолжили прогулку.

– Шалишь? Понимаю, у меня тоже такое было.

– Я что стану такой как ты? – вдруг как-то поздно перепугалась я.

– Надеюсь, что не сегодня, и не сейчас – просто моя кровь играет в тебе. – он опять притянул меня к себе, уже спокойнее и увереннее.

– Ты хочешь меня укусить?

– Да!

– Тебе нужно моё разрешение?

– Нет!

– Тогда я буду осторожнее.

Комары отстали окончательно, и мы чудесно прогулялись под луной.

Люблю полнолуние!

Под утро меня стошнило кровью. К счастью вампир меня предупредил об этом, чтобы я сбежала на озеро, и меня вырвало прямо в воду – рыбкам на радость.

Не спать вторую ночь оказалось тяжелее не смотря на кровь вампира во мне, что-то всё таки всосалось и поддерживало меня – даже и следа от ожогов не появилось, хотя все *признаки* пропали с рассветом – чему я была рада, потому что пялилась в зеркало на свои мерцающие зрачки почти час! Про остальное, что я в себе разглядела, благоразумно промолчу.

Он абсолютно невыносим! Даже не разговаривал со мной, а сразу, как появился в комнате, подсунул мне своё прокушенное запястье!

– На всякий случай!

– Псих! – я впилась в ранку и пила пока мне позволили!

– Хватит! – он вырывал руку, а я вдруг зарычала!

Я по-настоящему на него зарычала.

По ощущениям было намного круче, чем в прошлый раз: полное погружение в другую реальность, но такое, с силой и временем. Или это вампир подготовился?

Часть жизни и моей в том числе, а я и не знала что та сумочка с бахромой и шишками в костёр – это его рук дело. Хорошо что это была только шутка, а сумку эту я потом всё равно больше не любила. Зато прекрасно помню как он мне чистил печенную картошку и не обжигался даже и теперь понятно почему. А ведь мне было шесть или семь лет?

Квест с записками целиком в четырнадцать лет и балконные посиделки в двадцать восемь, а так же поздние возвращения с курсов института в двадцать один… Всё вперемешку и по степени важности для него.