Александр Кондратьев - Одинокая женщина не желает знакомиться

Надя вызвала лифт. Лифт, урча, пополз к ней откуда-то сверху. Надя поймала себя на мысли, что волнуется: вдруг за дверями лифта ее ждет какая-то опасность? Чем ближе подбирался лифт, тем сильнее возрастала ее тревога. Она пыталась придумать, что пугает ее больше всего. Кого или что ей страшнее всего увидеть там, в обшарпанной кабине лифта? Какое-то жуткое чудовище? Заблудившегося зверя? Может быть, еще кого-то, кто не исчез? Вот это было ближе всего. Оказаться не единственной в осиротевшем мире – это все равно что открыть дверь родителям, вернувшимся домой раньше времени, а ты уже позвала друзей на квартирную вечеринку.

Надя проанализировала свои чувства и осознала, что больше всего она боится встретить мужа. Она уже и без того охладела к нему, а остаться с ним в этом прекрасном настоящем – как продолжить брак на небесах после смерти. Что может быть скучнее? Надя поймала себя на мысли, что всерьез размышляет, не следовали ли ей взять в магазине какой-нибудь большой нож для самообороны. И что, развила она свою мысль, если бы у нее был с собой нож и из лифта вышел бы ее супруг, она вот так просто взяла бы и пырнула человека, за которого сама, по свой воле, пошла замуж?

Звякнул колокольчик, и лифт открылся. Внутри – пусто. Надя с облегчением вздохнула. К каким удивительным выводам можно прийти, если ненадолго остаться наедине с собой! Надя втолкнула тележку в лифт, нажала на свой этаж. Пока ехала, оглядела заплеванные стены лифта, надпись ЦСКА, выжженную сигаретой, кнопки с стершимися номерами этажей, и решила, что стоит присмотреться к другим вариантам жилья. Благо, вариантов великое множество.

Надя вошла в свою квартиру. Не без труда втолкнула тележку. На пороге сказала:

– Дорогой, я дома!

Секунду прислушивалась, не будет ли ответа. Когда ответа не последовало, улыбнулась, бросила ключи на тумбочку, маневрируя, отвезла тележку на кухню. На всякий случай прошлась по квартире, чтобы убедиться, что осталась одна. Когда наткнулась на свадебную фотографию, стоявшую на столе у компьютера, взяла ее, повертела в руках, вытащила из рамки и положила изображением вниз.

Сегодня особенный вечер, первый в новообразованной стране Никогде, и по этому случаю она не стала включать свет, чтобы быть ближе к природе, и достала из шкафчика ароматические свечи.

Потом она часто вспоминала день исчезновения. Каждый раз слышала запах лаванды, запах свечей, которые осветили ее новую одинокую жизнь.

11010000 10110100 11010000 10110101 11010001 10000010 11010001 10000001 11010001 10000010 11010000 10110010 11010000 10111110

Три события в детстве решающим образом повлияли на Надю.

11010001 10000010 11010001 10000000 11010000 10111000 100000 11010000 10110111 11010000 10110010 11010000 10110101 11010000 10110111 11010000 10110100 11010000 10111110 11010001 10000111 11010000 10111010 11010000 10111000

Первое связано с матерью.

Надя росла очень активным ребенком. Ее бабушка говорила, что боженька хотел сделать из нее мальчика, но в последний момент передумал. Надя только лет в десять, уже в школе, узнала, что такое бог, а до этого считала его этаким дедушкой, который собирает людей из разных деталей, как кукольный мастер. А некоторую скабрезность бабушкиного предположения она оценила еще позже, когда лет в пятнадцать вспомнила эти слова.

Только-только научившись ходить, Надя принялась бегать, прыгать, пыталась забраться повыше, насколько позволял рост. Отец хотел, чтобы родился мальчик, и был безразличен к дочери, пока не заметил ее склонность к шалостям и непослушанию. Тогда он немного утешился и присоединился к воспитанию дочери. Папа подначивал Надю вести себя, как, по его мнению, ведут себя мальчишки. Он призывал ее задирать соседских детей, отнимать у них игрушки, ввязываться в драки и уметь за себя постоять.

Надя постоянно набивала себе шишки, обдирала коленки, ссорилась с другими детьми. Маме совершенно не нравилось ее поведение, поэтому в семье назрел разлад: отныне Надя считалась папиной дочкой. Папа реже бывал дома, поэтому большую часть времени Надя проводила с более раздраженным родителем. Мама все время ворчала, поучала, всячески изводила Надю. Только много лет спустя Надя поймет, что у мамы были другие, никак не связанные с ней, причины для раздражения: папа пил, у папы была любовница, мама была на ножах с бабушкой. А Надя просто всегда рядом, беззащитная перед матерью, отличная, безопасная мишень для эмоциональной разрядки. Маленькая Надя не знала всего этого и считала, что это она во всем виновата. Чувство вины в ребенке очень быстро разрослось, и вина стала определяющим мотивом этой маленькой жизни. Мама хмурится – это Надя виновата. Папа пришел с работы поздно, и родители поругались – это все из-за нее. Бабушка потеряла свои очки и накричала на дедушку – это непоседливая Надя куда-то их спрятала. У ребенка сложилось определенное двоемыслие: с одной стороны, она знала, что ничего плохого не делала, с другой стороны, она думала, что все равно виновата, потому что сделала нечто другое. Она как бы жила в иллюзорном мире, в котором совершала проступки, за которые ее следует наказать.