Сергей Решетников - Соки жизни

– А вы считаете, что нужно сейчас же подавать в суд? – спросил я Азамата.

– Конечно, – уверенно ответил тот.

– А может, отдадут? – как будто самому себе задал вопрос я. – Ведь я же полгода уже пишу туда не переставая. В возбуждении уголовного дела против меня отказано. Следователь… юный полковник… такой хороший, человечный попался. Может – отдадут? А?

Азамат покачал головой:

– Не отдадут. – он вскочил на ноги, скрестил руки на груди и продолжил: – Итак. Завтра я увезу жалобу в прокуратуру, заявление в полицию, письмо в Госреестр.

– Вы думаете? – засомневался я, подсчитывая в уме, из каких резервов взять деньги на адвоката. Неделю назад я снял квартиру в центре Москвы, квартиру за сто с лишним тысяч. Дурак! «Ты дурак, Степанков! И позёр!» «Замолчи! Просто я люблю центр». Сто с лишним тысяч… Заплатил за месяц вперед и оставил залог. Бывшей жене отдал сто тысяч. Своей дочке отправил. Ещё кое-какие расходы. Туфли белые купил. Зачем я купил себе белые туфли? Идиот!

– Я уверен, – сказал Азамат.

– В чём? – спросил я.

– В том, что документы вам не отдадут. Подписывайте договор, – показал он рукой на бумаги.

– Подписывайте-подписывайте, – вдруг вылез из-под моей левой руки мелкий смуглый юрист.

Я бегло дочитал договор до конца, ещё раз посмотрел в окно на старую кирпичную стену. Чёрные птицы уже улетели. Я не видел, когда… Мне в руку всучили авторучку, и я подмахнул свою быструю нелепую подпись. Юристы улыбались. Видимо, я опять надел себе на шею очередной хомут. Я мастер загонять себя в патовые ситуации. Я всегда ищу себе на жопу приключений. Я – дитя, рождённый и воспитанный в хроническом стрессе. Стресс – это моя стихия. Мой отец алкоголик. Я алкоголик. Я родился грёбаной мышкой. У меня нет норки. И нет сил на то, чтобы повеситься.

Я отдал им подписанный договор. Достал из кармана брюк портмоне, вынул оттуда тридцать тысяч, протянул Азамату. Тот ухватился за деньги, но я их не отпускал. Пару секунд мы вдвоём молча держались за деньги. Вдруг дверь раскрылась. В кабинет ворвалась толстая взлохмаченная женщина. И тогда я отпустил деньги. Адвокат Азамат быстро спрятал их в карман. Женщина открыла рот, крякнула. Пот лился с неё ручьём. Лицо у неё было красное. Она ещё шире открыла рот (так широко, что я увидел белый язык, редкие жёлтые зубы, гланды)… Я подумал, что она сейчас запоёт. Но она закричала:

– Вы обещали… что мы… выиграем процесс!

– Стоп-стоп, – спокойно сказал Азамат, взял её под руку и направился с ней к выходу. С другой стороны к женщине подскочил мелкий юрист, хмыкнул, хихикнул, и они её вытолкали за двери.

Уже в коридоре женщина закричала ещё раз:

– Это обман! Это обман! Обман…

Потом её голос растворился в тишине. Я подумал, что меня это не касается. Но какой-то паразит засел в мозгу и ещё более увеличил мою тревожность.

За окном была лишь стена.

«Куда я влез? В какую задницу?» «Но, может, помогут?»

И с Алисой мы расстались из-за этого офиса. Так считаю я. Алиса считает, что я много пью. Вернее, пил. Она мне не может простить моих загулов со шлюхами… Как я дошел до жизни такой? Я просто теряю голову. Я настоящий алкоголический гонщик. Я хоть и честный человек, но гонщик по жизни… Я Шумахер. И, видимо, рано или поздно я сверну себе голову.

Потом я заказал в Латвии у приятеля по имени Гога килограмм метокса, чтобы заработать на юристов. А ещё я купил два автомата Калашникова и СВД. Я решил, что на сломе эпох лучше быть вооружённым. Жаль, у меня нету денег на хороший просторный бункер. Но тушёнки я уже закупил впрок. Не вовремя я развёлся с женой. Или она не вовремя развелась со мной. Апокалипсис будет завтра. Но об этом позже.

В кабинет вернулся Азамат с мелким юристом. Азамат сказал:

– Николай Сергеевич, несите остальные деньги. Начинаем работать.

Я сбегал домой за деньгами, пришёл обратно в офис и отдал ещё сто тридцать пять тысяч.

Горячий пот стекал по Никитскому в туннель под Арбатские ворота. Я шёл домой, в квартиру, которую я снял больше чем за сто тысяч рублей. Недалеко жил и умер Гоголь. В глубине души я надеялся, что меня посетит муза, давно блуждающая в этих местах. Но меня посещали в основном проститутки. Муза за деньги не дает. Хотя… кто его знает. Сегодня за деньги можно купить всё: славу, почитание, свободу. Только для этого нужны очень большие деньги. Моих сто с лихуем тысяч на это не хватит.

Солнце жарило в окно. Опять жужжали мухи, только теперь не юристы, а самые настоящие «домашние», одомашненные, так сказать, в рамках таксона. А Лёха брызгал передо мной слюной и как по заученному лепил свою правду-матку: